КОНСПЕКТ КНИГИ

Мельников Г.П. Основы терминоведения. М.: Изд-во ун-та дружбы народов, 1991.-116с. лит. 181 назв.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава I. Основные понятия и проблемы русского терминоведения

1. О главных понятиях русского терминоведения
1.1. О понятии "терминология"
1.2. О понятии "термин"

2. Проблема классификации терминируемых понятий
2.1. О роли классификации в терминоведческой работе
2.2. Основные способы классификации в терминоведении

3. Проблема дефиниции терминируемых понятий
3.1. Общие подходы к проблеме дефиниции
3.2. Дефиниции в терминоведении
3.3. О полноте содержания понятия, выражаемого дефиницией.

4. Проблема наименования терминируемых понятий
4.1. Термин как единица уровня "лексика"
4.2. Термин как единство элемента уровня "лексика" с элементом уровня "логос"
4.3. Проблема связи "логоса" с внешней и внутренней стороной "лексиса"

5. Проблема соотношения между "терминологией" и "номенклатурой"
5.1. Краткие сведения о возникновении слов "термин", "терминология" и "номенклатура"
5.2. Проблема разграничения "терминологии" и "номенклатуры"
5.3. Проблема единственности и множественности "терминологий" и "номенклатур" определённой отрасли

6. Проблема упорядочения стихийно сложившихся "терминологий"
6.1. Противоречивость требований при выявлении этапов терминологического упорядочения
6.2. Практическое преодоление противоречий на этапах упорядочения
6.3. Спорные и нерешённые вопросы теории и практики терминологического упорядочения

7. Проблема терминологического заимствования

Глава II. Систематизация понятий и положений русского терминоведения

1. Понятия системологии и системной лингвистики - основа систематизации
1.1. Обоснование роли и метода систематизации
1.2. Основные понятия системологии и системной лингвистики
1.3. Характеристики формы и содержания лексических единиц с позиций системной лингвистики

2. Основные терминоведческие понятия с позиции системной лингвистики
2.1. Лексема и термин, "общий" и "специальный" логос
2.2. Проблема системности "терминологии" и общеупотребительной лексики
2.3. Проблема названия науки о терминах и объектах этой науки

3. Проблема разграничения "терминологии" и "номенклатуры"
3.1. Основания разграничения "терминологии" и её "номенклатур"
3.2. Основные отношения между "терминологией" и "номенклатурой"

Глава III. Виды классификации терминируемых понятий

1. Классификации, различающиеся по степени познавательной ценности: феноменологическая, характерологическая и эссенциологическая (сущностная)

2. Базисные и надстроечные компоненты, родовидовые и партитивные характерологические классификации

3. Прагматические классификации как основания разработки "номенклатур" и отношения между классификациями

Глава IV. Дефиниция классифицированных объектов терминоведения и объектов "номенклатуры"

1. Условия эффективности разработки дефиниции терминируемых понятий

2. Основные виды дефиниции "терминов"

1) Субстанциальные дефиниции

2) Структурные дефиниции

3) Тезаурусные дефиниции

4) Системные дефиниции

3. Особенность дефиниции номенов

Глава V. Проблема наименования классифицированных и дефинированных понятий и объектов "номенклатуры"

1. Толкование, дефиниция и наименование терминов и номенов

2. Важнейшие типы наименований терминов и номенов

3. Гибридные наименования и имена собственные

Глава VI. Проблема упорядочения стихийно сложивщихся терминолектов

1. Этапы упорядочения номенклатурной части терминолекта

2. Номенклатурные аспекты упорядочения терминолекта и проблема интеграции терминостием

Глава VII. Принципы и условия терминологического заимствования

1. Непременные условия осуществимости терминологического заимствования

1.1. Первое условие: эксплицируемость заимствуемой "терминологии"
1.2. Второе условие: предшествование терминологического заимствования зимствованию конкретных "терминологий"
1.3. Третье условие: предшествование эксплицированности терминоведения экспликации иных форм терминологического опыта

2. Принципы заимствования эксплицированной "терминологии"

2.1. Принципы заимствования "логоса" "терминологии"
2.2. Принципы разработки "лексиса" заимствованной "терминологии"
2.3. Принципы заимствования "номенклатур" "терминологии"

3. Принципы заимствования "терминологий" в осложнённых условиях и следствия терминологического заимствования

3.1. Принцип заимствования неэксплицированной "терминологии"
3.2. Принцип заимствования недоэксплицированной "терминологии"
3.3. Некоторые следствия терминологического заимствования

Литература

ТЕКСТ

\3\

Введение

Давно отвегнуто бытовавшее мнение, что термины представляют собой периферию лексики языка. В лексической системе современного русского языка около 80% лексики составляют научные и технические термины.

V:А ведь один из двух каналов развития языка - это обытовление, коммунализация научных терминов.

Терминология является семантическим ядром лексики языка науки, который признаётся разновидностью литературного языка.

Термины обладают всеми признаками лексических единиц естественного языка. Одно из важных направлений лексикологии – работа в области установления состава терминов конкретных отраслей науки и техники, упорядочению стихийно сложившихся терминологий, унификации терминов и созданию терминов для новых научно-технических отраслей.

Это направление нередко называют терминологией, то есть наукой о терминах, однако терминологией обычно называют и совокупность терминов конкретных отраслей. Для названия науки о терминах используют слово "терминоведение", введённое В.П. Петушковым (впервые употреблено в публикации Б.Н. Головиным - 1970).

В данной книге слово "терминоведение" будет употребляться в этом именно смысле. Слово "терминология" будет браться в кавычки в тех случаях, когда будет под этим подразумеваться совокупность терминов определённой отрасли. Если же совокупность терминов ещё и систематизирована, то её будем называть терминосистемой.

\4\

Прилагательное "терминологический" будет применяться для характеристики того, что имеет отношение к терминологии в обоих смыслах, то есть и к терминоведению, и к терминам конкретных отраслей науки и техники.

Важность решения терминовоедческих задач проявляется весьма многообразно. Ведутся работы по нормализации терминологии ряда отраслей науки и техники в связи с созданием информационно-поисковых систем на основе естественного языка. Возрастает потребность в международной координации терминологической деятельности.

В Германии терминоведчесткая деятельность регулируется документом (ДИН 2330) "Понятие и наименование". Институты стандартизации США и Великобритании ведут широкие работы по нормализации терминологии. Создана Британская норма (Д/62/4492) под названием "Выбор, построение и определение технических терминов" /Документ 52/.

Во Франции при Академии наук действует консультативный комитет научного языка, одной из задач которого является борьба против необоснованных заимствований иностранных терминов.

\5\

В 1933 году в АН СССР была создана комиссия по технической терминологии, в ходе последующего развития преобразованная в комитет по научно-технической терминологии (КНТТ).

Глава I. Основные понятия и проблемы русского терминоведения

1. О главных понятиях русского терминоведения

1.1. О понятии "терминология"

Среди русских лексикологов стало общепризнанным положение о том, что современная лексикология не может успешно решать свои проблемы и выполнять свои функции, если недостаточно развито такое направление, как терминоведение, объект которого - терминологическая лексика, процессы её развития и принципы управления этими процессами.

Это положение отставивали А.А. Реформатский, Г.О. Винокур. Этому вопросу посвятили специальные работы В.М. Лейчик (1979, 1983), М.Г. Бергер (1971), А.Д. Хаютина (1971), О.С. Ахманова (1969), А.М. Фотиева (1970), В.П. Даниленко (1977), Н.В. Подольский (1978) и др.

\6\

Совокупности и системы единиц терминологической лексики отличаются от иных совокупностей: единицы плана содержания любой конкретной "терминологии" представляют собой самостоятельный участок специального понятийного поля, поля понятий соответствующей дисциплины, целостность которого возникает вследствие наличия определённой сети связей между понятиями - структуры, как правило, иерархической.

А.А. Реформатский называл это поле содержания уровнем "логоса" "терминологии", противопоставляя его уровню "лексиса", понимаемому как набор наименований.

Всё более широко признаваемым в русском терминоведении явилось расчленение "терминологии" на собственно терминологию и номенклатуру, введённое Г.О. Винокуром.

1.2. О понятии "термин"

Термин - это единство элемента внешней стороны - уровня "лексиса" - определённым с внутренней стороны - с элментом "логоса", то есть понятием понятийного поля научной или технической дисциплины.

Лексема как единица "внешней стороны" термина, то есть как единица уровня "лексиса", имеет и план выражения, и план содержания. Поэтому важно различать внешнюю и внутреннюю сторону и самой единицы "лексиса".

\7\

Связанность единицы "лексиса" с определённой единицей "логоса" делает термин в пределах конкретной отрасли науки однозначным и независимым от контекста.

Лишь в частных случаях за единицей уровня "логоса", то есть за понятием может быть закреплён знак, не являющийся лексемой общего языка и, следовательно, не имеющий своей "внутренней стороны". Такой "ущербный" лексис часто называют "индексом" понятия.

Поскольку понятие является обязательной стороной и обычного термина, и термина-индекса, одним из важнейших моментов является разработка дефиниции этого понятия. Распространена точка зрения, что дефиниция вырабатывается после терминоведческого анализа, а до него мы имеем дело с "естественно сложившейся терминологией".

Хотя понимание термина как единства лексемы и единицы специального логоса нигде не оспаривается, однако многие формулировки таковы, что термином оказывается только лексема, только единица уровня "лексиса".

2. Проблема классификации терминируемых понятий

2.1. О роли классификации в терминоведческой работе

Для углубления понимания содержания единиц "логоса" любой отрасли науки или техники необходима их классификация. Этап классификации терминолог должен проводить с помощью специалистов соответствующей дисциплины (специалистов-предметников).

\8\

Возможность и необходимость классификации понятий, представленных в "терминологии", рассматривается как отличительная черта терминологической лексики по отношению к лексике общенародного языка.

2.2. Основные способы классификации в терминоведении

Вопрос о конкретных способах классификации изучен пока недостаточно. Однако в теоретических работах определённые принципы классификации терминов представлены.

Обычно подчёркивается отмечавшаяся ещё Аристотелем важность выявления родо-видовых отношений между понятиями. Часто отмечают важность класисфикации по иерархическому признаку "часть-целое". Отмечается возможность иных оснований классификации. Подчёркивается важность синтагматических и парадигматических отношений.

Все из названных оснований могут быть, как и дефиниции, выражены не только в виде таблиц и схем, но и в тезаурусной форме, через указание отношения любого термина к другим терминам непосредственно, с помощью специальных отсылок в словарной статье.

3. Проблема дефиниции терминируемых понятий

3.1. Общие подходы к проблеме дефиниции

Исходным для большинства является убеждение, что вещам реальной действительности присуща внутренняя причина устойчивости их свойств; эта причина есть сущность вещи и, следовательно, сущность онтологична.

V: Сущность в онтосе экзистенциальна, в теории (из-за её неизбежных упрощающих предуложений) - лишь потенциально и асимптотически реализуема.

При таком истолковании сущности явлений действительности понятия об этих явлениях рассматривают как идеальные отражения онтологически наличной сущности, а дефиниция представляется как словесный текст, раскрывающий сущность явления и уже тем самым раскрывающий и понятие.

\9\

Есть и несколько менее "жёсткое" понимание дефиниции, когда обязательной остаётся лишь соотнесённость выражаемого ею содержания с онтологическими характеристиками явления, без подчёркивания, что в этих харатеристиках представлена именно сущность.

Важным является и мнение, что эти онтологические характеристики требуют раскрытия в дефиниции лишь в той мере, в какой это достаточно, чтобы читающий дефиницию догадался, понял, какой набор характеристик имеется в виду, даже если многие из них прямо не названы в дефиниции.

V: Это предполагает так называемое "прозрачное культурное умолчание". И это умолчание, являясь функцией момента, может сильно навредить теоретику. Пройдёт время, и то, что полагалось известным всем и каждому, канет в Лету, а дефиниция станет исключительно непрозрачной и непонятной.

Однако небезразличными представляются и такие концепции природы дефиниции, в которых подчёркивают соотнесённость содержания текста дефиниции не с онтологическими характеристиками явлений, а непосредственно с содержанием понятий об этих явлениях, и тогда дефиниция может раскрывать содержание этого понятия, но не может быть истинной или ложной в смысле соответствия тому или иному явлению действительности как единицы онтологической.

Предельным выражением этого принципа является требование формально-логической выводимости содержания понятия из элементов содержания, представленного предложениями дефиниции. Чтобы этот принцип был осуществим, приходится вводить ограничение на те слова, которые разрешается использовать в текстах дефиниции. В пределе речь идёт о создании специальных "языков" для построения дефиниций, особых в каждой отрасли науки и техники.

V: Предпринятая Гильбертом аксиоматизация даже элементарной геометрии закончилась ничем. Е.Р. Тарловский любит предложить студенту на экзамене "перечислить аксиомы математического анализа... "

Этим, безусловно, достигается чёткая взаимная терминированность понятий каждого понятийного поля и обеспечивается достаточность информации, содержащейся в дефинициях, для отражения классификационных отношений между определяемыми понятиями, но так как эти определения строят на специализированных языках, то соотнесение понятий одной научной или технической отрасли с понятиями другой оказывается невозможным.

\10\

Из сказанного становится ясна тесная связь дефиниций с используемой классификацией понятий: указание на место понятия в сети классификационных отношений с другими понятиями и есть, по сущещству, одна из возможных форм дефиниции. Поэтому, когда говорят о принципах дефиниции, то имеют в виду и типичные формы классификации.

3.2. Дефиниции в терминоведении

Одним из важных требований является недопустимость определения данного понятия через отнесение к понятиям, требующим в свою очередь дефиниции. При обсуждении того, что же является объектом терминирования^*, представлен как акцент на онтологичность характеристик объекта (внутренних или внешних), так и акцент на идеальность, понятийность этих характеристик, на соотнесённость их с уровнем "логоса": дефиниция должна выражать своим содержанием понятие, понятие же должно быть отражением "физической сущности".

Поскольку определяемые понятия входят в одно понятийное поле и взаимосвязаны друг с другом, то и дефиниции, отражающие существенные характеристики понятий, также оказываются не просто совокупностью, а системой взаимосвязанных определений. Так требование системности рапсротраняется и на дефиниции.

\11\

3.3. О полноте содержания понятия, выражаемого дефиницией.

Возможность различий в полноте содержания понятия, выражаемого дефиницией, терминологи иногда пытаются отразить и в дифференциации разновидностей дефиниций. В связи с этим предлагается максимально исчерпывающую дефиницию называть "толкованием", или "определением", а под "дефиницией" понимать лишь неполное раскрытие, но такое, что о неотмеченных чертах определяемого понятия ещё можно догадаться, или отличить по дефиниции одно понятие от другого.

V: Это вновь возвращает нас к неумолимому "принципу умолчания" и "учёту контекста" и скрытой работе метафор: бытовая лексика метафорически намекает на научность смысла при всей серьёзности к ней отношения ...См. metafora.txt; kuliev.txt.

Из такого понимания функции дефиниции естественно вытекает правомерность стремления к созданию "терминов дефинитного типа" как имеющих такие наименования, которые ракрывают хотя бы некоторые из существенных характеристик явления, отражённого в понятии, и, следовательно, могут рассматриваться как неполные, но дефиниции, и в этом смысле относятся к числу "правильно ориентирующих терминов".

4. Проблема наименования терминируемых понятий

4.1. Термин как единица уровня "лексика"

Разграничение уровня "лексиса" и уровня "логоса", позволяющее сформулировать условия, без которых мы не имеем дела с термином, оставляет тем не менее возможность для различного толкования того, что можно понимать под термином.

В ряде высказываний слово "термин" используется так, что подразумевает лишь уровень "логоса", и тогда лексема общего языка , приобретающая специальный понятийный смысл, превращается тем самым в "термин".

V: В этом-то случае метафоры работают на полную мощность!

Схематично это можно изобразить с помощью следующей таблички.

\12\

В этом случае не получает специального обозначения то единство, которое возникает в результате появления связи между единицей уровня "лексиса" и единицей уровня "логоса".

V: Следует здесь крайне настойчиво подчеркунуть роль Никифорова, который явно нам указал, что фактуальный по сути язык дефиниций "наглатывается" не только понятиямы обыденной лексики, но и понятиями самых разных смежных дисциплин и отраслей. Ярчайший пример дают "карты ферментативных реакций", где в определениях ферментов прямо присутствует препаративная схема его получения, например, "фермент Х выделяется из вытяжки ткани уха кролика через два часа после инъекции экстракта алоэ..." Ну тут уж дальше ехать некуда! Другая сторона - теоретизация описаний фактов, сходная по форме с процессом дефиниции. Но об этом у Никифорова разговор особый. См.

4.2. Термин как единство элемента уровня "лексика" с элементом уровня "логос"

В ряде работ слово "термин" употребляется как название результирующего единства элемента уровня "лексиса" с элементом уровня "логоса". На схеме это выглядит так.

В этом случае понятие не просто связано с термином, а является его компонентом.

В русском терминоведении оба употребления термина "термин" сосуществуют и различие вкладываемого в него смысла остаётся практически не подчёркнутым. Нередко даже оба употребления бывают представлены в рамках работы одного и того же автора.

4.3. Проблема связи "логоса" с внешней и внутренней стороной "лексиса"

В работах, разграничивающих внутреннюю и внешнюю сторону "лексиса", удаётся сформулировать многие важные требования к видам соотношения этих сторон с "логосом". Так, желательной бывает мотивированность словарного содержания лексемы содержанием "логоса", причём эта мотивированность должна отражать не только харатеристики "логоса" самого по себе, но и некоторые его отношения к другим единицам уровня "логоса" данной терминологии.

Но данное требование относится только к внутренней стороне "лексиса". Внешняя сторна при этом должна удовлетворять таким, например, требованиям, как краткость, что не всегда легко согласуется с желательными характеристиками внутренней стороны "лексиса".

\13\

Но это не единственное ограничение на свойства внешней стороны единиц "лексиса". Если они представлены многоморфемными словоформами, сложными словами или сочетаниями слов, то весьма желательно, чтобы сеть отношений производности между единицами внешней стороны уровня "лексиса" была близка к сети отношений между соответствующими единицами "логоса".

Противоречие между удобствами кратких терминов-индексов и понятностью терминов также формулируется легко, если разграничить внешнюю и внутреннюю сторону "лексиса".

Важной проблемой терминоведения и практической терминоведческой работы является проблема однозначности терминов, условий допустимости многозначности, синонимичности и т.п., ибо большинство терминов - это обычные лексемы в их особой, дополнительной функции.

Решение названных проблем существенно усложняется, а если учесть, что и в области общей лексикологии принципы разграничения синонимов, многозначных слов, омонимов и т.д. ещё далеко не разрешены, то, несмотря на ряд достижений терминологов в названной области, предстоит немалая работа по уточнению понятий в их приложении к проблемам терминоведения.

5. Проблема соотношения между "терминологией" и "номенклатурой"

5.1. Краткие сведения о возникновении слов "термин", "терминология" и "номенклатура"

Хотя важность разграничения "терминологии" и "номенклатуры" была впервые высказана ещё в конце XIX века английским логиком Хьюэлом, однако в зарубежном терминоведении такие пары слов как "термин" и "номен": "терминология" и "номенкалтура" не имеют чёткого противопоставления.

Стремление разграничить названные понятия свойственно работам только русских терминологов. Соображения необходимости этого разграничения высказаны были Г.О. Винокуром (1939) и А.А. Реформатским (1961).

\14\

Возникла потребность ввести понятие "номен" как член "номенклатуры". "Лексис" "номенов" в работах школы Д.С. Лотте назвается "номенклатурным наименованием".

Проблеме необходимости выработки принципов разграничения "терминологии" и "номенклатуры" уделяется всё больше внимания, однако общепризнанных оснований для противопоставления пока не выработано.

5.2. Проблема разграничения "терминологии" и "номенклатуры"

Отличие "номена" от "термина" заключается в том, что "лексис" "номена" непосредственно соотнесён с предметами и объектами реальности, с уровнем "онтоса", а не с теоретическими единицами - понятиями об этих предметах, то есть не с единицами уровня "логоса".

Если даже признаётся, что уровнем "номена" является-таки единица "логоса", то всё равно считается, что "номен" в этом случае всего лишь именует эту единицу, но не занят функцией раскрытия понятия, как это свойственно термину.

Номенклатура позволяет перечислять "онтологический инвентарь". Ещё один подход к принципам разграничения "терминов" и "номенов" восходит к концепции Хьюэлла-Лотте и заключается в том, что и за "термином", и за "номеном" признаётся право выражать единицы уровня "логоса" и быть при этом либо "дефинитивными", либо просто условно называющими индексами.

Различия же усматривают в неоднородности единиц "логоса", то есть именуемых понятий: в классификационной иерархической схеме понятия лишь самых низких, самых формально-конкретных уровней являются единицами содержания "номенов", остальные же связаны с "лексисом" "терминов".

Очень важно в этой концепции то, что единицы содержания как "терминов", так и "номенов" лежат в одном и том же поле понятий. "Номенклатура" оказыватеся не столько противопоставленной, сколько включённой в "терминологию" как содержательно наиболее конкретный её уровень.

5.3. Проблема единственности и множественности "терминологий" и "номенклатур" определённой отрасли

Одна и та же совокупность объектов как единиц уровня "онтоса" может рассматриваться с позиций различных теорий, в различных аспектах. Это, естественно, приводит к различным классификациям и определениям терминируемых понятий. Следовательно, это приводит к множественности "терминологий" для одной и той же онтологической совокупности (онтологического семейства).

\15\

Если различие между "терминологией" и "номенклатурой" видеть лишь в различии уровней формальной абстрактности терминируемых понятий, то каждому из аспектов рассмотрения будет соответствовать своя "терминология" и своя "номенклатура".

Если же считать, что "номенклатура" отражает "онтологический инвентарь" отрасли и не более, то смена аспекта заставляет рассматривать хотя и по-новому, но тот же состав единиц, и поэтому номенклатура от изменения аспекта практически не должна зависеть.

Однако остаётся неясным вопрос, как совместить убеждение о том, что сущность объекта единственна, с идеей многоаспектного рассмотрения объекта, дающего каждый раз значения одной и той же сущности, но различающиеся.

В терминоведении вопрос о множественности "терминологий" и "номенклатур" ещё не нашёл разрешения.

6. Проблема упорядочения стихийно сложившихся "терминологий"

6.1. Противоречивость требований при выявлении этапов терминологического упорядочения

В подавляющем числе случаев терминовед не создаёт "терминологию", а имеет дело с фондом специализированных обозначений недостаточно чётко выделяющихся из общего словарного состава, сложившимся в коллективе специалистов для называния важнейших элементов профессионального знания. Такие фонды называют "естественной терминологией" или, чтобы слово "естественная" не выглядело как антоним к слову "противоестественный", - "стихийно сложившейся терминологией". Последнее название и будет использоваться в данной работе.

Задача терминолога – упорядочить стихийно сложившуюся "терминологию", довести её до такого уровня научного осмысления, чтобы она могла называться терминосистемой.

Очевидно, что работа должна включать такие этапы как:

• осмысление;
• экспликация состава единиц "логоса";
• классификация терминируемых понятий;
• дефиниция,
• упорядочение уровня "лексиса", то есть осмысление и улучшение (там, где необходимо ) дефинированных понятий отрасли.

\16\

Однако вопрос о последовательности этапов сложен, потому что неясно, как классифицировать понятия, если они не названы, как давать им дефиниции, если они не классифицированы, как их классифицировать, если они не имеют достаточно точных определений. Однако, несмотря на логическую неразрешимость такого вопроса, в практике терминоведения уже выявлены важнейшие этапы.

6.2. Практическое преодоление противоречий на этапах упорядочения

Так как стихийно сложившаяся терминология реально существует в виде "фонда специализированных обозначений", профессиональное содержание которых хорошо известно специалистам, то на первом этапе упорядочения наиболее целесообразно составить "Предварительный словник" таких обозначений.

Далее путём опроса специалистов для каждого наименования словника можно выявить предварительную дефиницию подразумеваемого содержания, а на основании этого составить предварительную классификацию содержаний, то есть приблизиться к осознанию и экспликации понятия поля логоса данной дисцииплины.

Лишь после этого можно переходить к критическому анализу единиц "лексиса" (наименований единиц "логоса"), сохраняя те из них, которые соотвествуют критериям системности, и создавая новые, потребность в которых обнаружена в процессе классификации: они не имели до этого наименования. Должны быть исправлены и те стихийные наменования, которые признаны не вполне удовлетворительными.

Таким образом, отмеченная выше принципиальная противоречивость требований к этапам преодолена практикой, хотя многие аспекты и остаются ещё предметом дискуссий.

6.3. Спорные и нерешённые вопросы теории и практики терминологического упорядочения

Нет единства в вопросе о том, является ли стихийно сложившаяся "терминология" хотя и стихийной, но "терминологией", либо она представляет собой некоторое усреднение между "терминологией" и "номенклатурой", либо она должна рассматриваться лишь как "номенклатура".

\17\

Это вызвано тем, что дискуссионными остаются принципы разграничения "терминологии" и "номенклатуры".

Не нашли решения проблемы единственности или множественности "терминологий" отрасли, а также "номенклатур" этой отрасли. Нет ясности в представлении о том, что если поле понятий отрасли образует систему, то можно ли говорить о системности поля "словарных значений" лексем общенародного языка.

Поставлены, но явно ещё не имеют решения вопросы о принципах учёта интересов смежных отраслей при разработке "терминологии" некоторой определённой отрасли и увязывания частных "терминологий" в более крупные: межотраслевые, международные "терминологии".

Всё более актуальной становится задача создания машинных терминологических справочных систем.

7. Проблема терминологического заимствования

В терминоведческой литературе мы найдём соображения, имеющие отношение лишь к некоторым аспектам терминологического заимствования. Так, обычно не остаётся без внимания вопрос о калькировании иноязычных лексем, а также о заимствовании иноязычных слов в качестве единиц уровня "лексиса" при заданном поле единиц уровня "логоса".

Отмечаются и случаи заимствования целых "терминологий" с обоими их уровнями, то есть с системой понятий и с иноязычными способами их наименования, но в основном в форме констатации стихийно результатов стихийных заимствований подобного рода.

Однако на современной ступени научно-технического прогресса всё большую актуальность приобретают проблемы сознательного управления процессами заимствования "терминологий" и "номенклатур" отраслей теми странами, в которых отрасль должна быть развита, с учётом опыта других стран, за очень короткое время.

\18\

В этих условиях нереально надеяться на то, что в заимствующей стране соотвествующая "терминология" сложится стихийно и самостоятельно или же хотя и на основе заимствований, но всё равно стихийно.

Опыт русского терминоведения в этих вопросах таков, что на его основе можно наметить важнейшие принципы терминологического заимствования.

Глава II. Систематизация понятий и положений русского терминоведения

1. Понятия системологии и системной лингвистики - основа систематизации

1.1. Обоснование роли и метода систематизации

Из всего, что было сказано в предыдущем разделе, следует, что любая научная дисциплина постепенно вырабатывает свои основные положения, понятия и средства их наименования, и терминоведческая работа заключается отнюдь не в создании "терминологии" отрасли, а в упорядочении её, то есть в экспликации, в выявлении и доведении до уровня, делающего эту терминологию доступной для освоения людьми, желающими приобрести соответствующие профессиональные знания.

Освоение этих знаний через стихийно сложившуюся "терминологию" приемлемо лишь тогда, когда и обучение протекает очень медленно, например, как в средние века, когда в обучение к мастеру приходили в раннем детстве, а мастерами сами становились лишь во взрослом состоянии, и при том только некоторые.

На современном этапе такой способ приобретения знаний неприемлем, поэтому нужна экспликация и систематизация знаний, а упорядоченные "терминологии" представляют собой ядро таких эксплицированных знаний.

\19\

Но даже если упорядочение уже осуществлено, то оно ориентировано, во-первых, на выявление сущности понятий отрасли и, во-вторых, на важнейшие прикладные задачи, регулярно решаемые рассматриваемой отраслью.

Поэтому, когда возникает новый прикладной аспект, то даже упорядоченные "терминологии" приходится рассматривать под особым углом зрения, изменять акценты и в определениях, и в классификации важнейших понятий.

Именно с такой ситуацией мы имеем дело в современном терминоведении, когда ставим цель использования его понятий для решения новых прикладных задач, сознательного управления процессами терминологического заимствования в развивающихся странах.

V: Бедная Прибалтика, не имея своих терминосистем, резко отгородилась от русского языка и собирается во всех профессиональных отраслях заговорить по-своему... Другие начинают вводить новые алфавиты для своих малых народов, чтобы совсем отрезать свои народы даже от того, что было написано на их языке в старом алфавите.

Чтобы результатом решения названных задач был не конгломерат рекомендаций и приёмов, а систематизированная совокупность общих принципов, желательно воспользоваться определёнными методологическими установками, дающими гарантии того, что будет найдена именно система принципов. Названным методологическим требованиям в наибольшей мере отвечает системология (Мельников, 1978).

Отрасль языкознания, базирующаяся на основных понятиях и положениях системологии, определяется как системная лингвистика. Поэтому опыт систематизации положений русского терминоведения в свете проблем терминологического заимствования проводится в данном описании с позиций системмологии вообще и системной лингвистики в частности.

Хочется надеяться, что содержание определений и толкований важнейших понятий и положений русского терминоведения, подвергнутых такой систематизации, может быть более полно изложено и средствами других языков, и это сделает более доступным для них и формулировки предлагаемых принципов заимствования.

1.2. Основные понятия системологии и системной лингвистики

С позиции системной лингвистики система - это сложный объект, выполняющий определённую функцию в объекте более высокого уровня - надсистеме. Части - элементы и компоненты системы - являются субстанцией этой системы. Схема связей и отношений между частями называется структурой системы.

Важной характеристикой является тот материал, из которого сформировалась субстанция системы. Место элемента системы в структуре, то есть в узле связей и отношений, характеризует значимость элемента в этой структуре.

Основной характеристикой, с помощью которой выявляется своеобразие любой системы, в том числе - своеобразие языкового типа, признаётся детерминанта (Мельников, 1967).

Истоки детерминантных идей в языковой типологии возводятся к положению В. Гумбольдта о наличии у каждого языка некоторых "неповторимых черт". Это положение конкретизировано И.А. Бодуэном де Куртене. Он считал, что существует ведущий признак языкового типа, который "проникает все уровни языка".

Необходимо также отметить заслуги А.А. Реформаттского в доказательстве продуктивности детерминантного подхода к проблемам типологии. Он проанализировал две важнейшие детерминанты языков - тенденции к фузии и агглютинации.

Как отмечает В.А. Виноградов, "попытка последовательной интерпретации лингвистических типов в рамках детерминантного подхода впервые сделаны Г.П. Мельниковым..." (/Общее языкознание, 1973, с. 243).

"Главная тенденция" языка - это наиболее устойчивое свойство языка как органического целого, основная внутренняя характеристика его как адаптивной системы.

Это его внутренняя детерминанта. Именно она определяет (детерминирует) особенности всех конкретных единиц и ярусов языка в их системной взаимосвязи, поскольку в процессе адаптации языковой системы в надсистеме особенности свойств всех конкретных единиц формируются и закрепляются в связи с необходимостью внутренней детиерминанты языка.

\21\

Взаимосогласованные свойства субстанции языковой системы, то есть её составные части и элементы, превращаются таким образом во внутреннюю причину свойств системы как целого, что даёт основания говорить о том, что по мере адаптации системы складывается её сущность.

Чем выше устойчивость своеобразных свойств любого объекта, тем выше степень сформированности сущности этого объекта. Любой объект с устойчиво проявляющимися свойствами имеет сущность как свою объективную характеристику.

Этот объект, например, система в надсистеме или элемент в системе приобрёл эту сущность в процессе адаптации для выполнения своей функции. Он либо функционирует в системе, либо, если изъят из системы, остаётся предрасположенным к выполнению именно этой функции.

Таким образом, каждый объект с устойчивыми свойствами представляется, с позиций системологии, глубоко адаптированной системой. И данная система характеризуется именно:

• детерминантой системы,
• сущностью системы, её функцией,
• исходной нативной надсистемой, в которой сформировалась сущность данной системы.

Только при выполнении этой функции сущность системы, её свойства проявляются наиболее полно. Знание же внутренней детерминанты системы позволяет предсказывать и взаимоувязывать все специфические характеристики и процессы в системе.

Точно так же, как о функции системы в надсистеме, можно говорить о функции подсистемы в системе, компонентов в подсистеме и т.д. вплоть до функций элементов.

С учётом этой иерархии функции системы как целого называют общей функцией, а функции подсистем - частными функциями. Внутренняя детерминанта системы как целого может быть названа общей внутренней детерминантой, и тогда можно говорить и о внутренних детерминантах подсистем в системе и их компонентов, если подчёркивать, что речь идёт о частных детерминантах, обеспечивающих эволюцию выполнения частных функций.

\22\

Метод системного описания языкового строя через выявление и учёт его внутренней детерминанты изложен в книге "Общее языкознание" (Общее языкознание, 1973, с.82). Придавая большое значение понятию внутренней детерминанты, лингвистика, будучи системной, не может не ставить вопрос о тех внешних факторах, в силу которых складывается та или иная внутренняя детерминанта.

Такими внешними факторами считаются типичные условия функционирования языковой системы в надсистеме, поскольку, как отмечает Г.В. Степанов, "язык постоянно приспосабливается и функции его социально обусловлены", причём, "сама возможность приспосабливания порождается социальной сущностью языка".

Понимаемые таким образом условия функционирования в системной лингвистике называются внешней детерминантой языка. Таким образом, функция языковой системы в надсистеме, определяющая условия своеобразия языкового строя, должна пониматься в системной лингвистике как внешняя детерминанта языка.

Надсистемой по отношению к языку является социальное сознание, которое, будучи инвариантом в индивидуальном сознании каждого члена общества, делает индивида личностью, то есть социальным существом. же, будучи системой в надсистеме, должен быть квалифицирован как одна из форм общественного сознания, специфика которой определяется его функцией.

Понимание функции языка различными лингвистическими школами не во всём тождественно, однако невозможно указать на такую лингвистическую концепцию, которая отрицала бы коммуникативную функцию языка как хотя бы одну из главных.

\23\

Поэтому, в чём бы ни видели достоинства того или иного лингвистического явления его сторонники, и какие бы недостатки других направлений они ни указывали, суть различий между направлениями прежде всего в том, как трактуется с позиций того или иного направления коммуникативная природа языка вообще и, в частности, языковых знаков как минимальных языковых единиц: морфем, слов, лексем.

Вопрос о природе языковых единиц тесно переплетается с вопросом о своеобразии языковых знаков по отношению к знаку вообще и, следовательно, вопрос о природе языка как специфической знаковой системы по отношению к иным знаковым системам.

Как мы видели, "термин", с точки зрения большинства терминологов, это такой языковый знак, как лексема, со всеми её языковыми характеристиками, осложнёнными дополнительными функциями.

Сложность многих терминологических проблем является следствием недостаточной ясности в экспликации знаковой природы основных языковых единиц, используемых в функции термина, то есть знаковой природы лексем как единиц уровня "лексиса" определённой "терминологии".

В связи с этим считаем необходимым изложить концепцию природы языка и языкового знака, а также лексемы как одной из важнейших языковых единиц. Мы постараемся показать, что представления о природе языковых единиц имеют непосредственную преемственную связь с лингвистическими концепциями В. Гумбольдта, А.А. Потебни и И.А. Бодуэна де Куртене.

1.3. Характеристики формы и содержания лексических единиц с позиций системной лингвистики

Такие единицы общенародного (а не специального) языка, как слова и лексемы, являются объектом общей лексикологии, а в ведение терминолога они попадают лишь тогда, когда становятся единицами уровня "лексиса", то есть обретают функцию выражения элементов уровня "логоса" понятий определённой отрасли науки, то есть функцию наименования этих понятий.

Прежде чем рассматривать слова и вообще лексемы в их специальном содержании, рассмотрим компоненты слов и лекесем просто как единиц обычного языка.

Более века тому назад А.А. Потебня показал, что основные проблемы формы и содержания слова могут быть решены, если исходить из того, что звучащее слово возникает в речевом потоке благодаря тому, что в психике говорящего есть специально унифицированный обобщённый образ этого слова, и что содержанием слова являются элементы знания, представляющие собой те образные отражения явлений действительности (а также образы, возникшие на основе переработки этих отражений), которые ассоциированы с образом слова.

Непосредственно ассоциированный с обобщённым образом элемент знания является "ближайшим значением" слова. И если этот элемент как образ используется в качестве намёка на другой элемент содержания , то он становится представителем, "представлением" этого другого элемента как "дальнейшего значения", или смысла, который, в свою очередь, может стать "представлением " смысла, то есть "дальнейшего значения" следующей ступени.

Последний конечный элемент этой цепи, подразумеваемый при употреблении слова, то есть актуальный смысл слова и есть его "речевое" содержание, а все звенья между речевым содержанием и образом слова представляют собой "внутреннюю форму" употреблённого слова.

Следовательно, внутренняя форма слова в речи содержит "ближайшее значение", непосредственно ассоциированное с обобщённым образом слова, и далее - промежуточные смыслы, то есть все "дальнейшие значения", кроме того конечного, которое является актуальным, при данном словоупотреблении.

"Внешней формой" при этом оказывается обобщённый образ слова в психике. На основе этого образа реализуется слово как единица речи, сформированной из акустической "материи". Такое понимание слова в языке и в речи развивало представление В. Гумбольдта о "внешней форме" как о "чистом артикуляционном чувстве" слова, которое становится выразителем "понятия" как элемента внеязыкового, "логического сознания" благодаря тому, что в сознании, в "области духа" имеются элементы-посредники, элементы "внутренней формы", "чувственные", "наглядные" по происхождению.

\25\

Именно эти специализированные элементы "внутренней формы" и составляют собственно язык, для которого внеязыковые мыслительные единицы (как акустическая среда) являются "материей".

Полемизируя с Г. Штейнталем, А.А. Потебня доказывал, что элементы внутренней формы при необходимости могут оживать в подсознании говорящего и слушающего как образные единицы с ощущаемыми функциями "представления".

Конечным может стать любой из образов этой цепи. Становясь выразителем различных актуальных смыслов, слово потому и имеет различную внутреннюю форму, определяемую различным числом промежуточных, намекающих образов, то есть числом промежуточных смыслов.

Слово может быть употреблено и как выразитель такого содержания, для которого внутренняя форма, "представляющая" это содержание, намекающая на него, может состоять из единственного звена, - образа, непосредственно ассоциированного с образом слова. Это самое "ближайшее значение" по Потебне, (или собственно значение!) замечательно тем, что лишь оно является содержательным элементом собственно языка.

Но поскольку функция собственно значения - чисто посредническая, то слово в любом реальном употреблении никогда не является выразителем своего значения, то есть собственно языкового содержания, так как значение всегда остаётся в подсознании как минимум внутренней формы.

V: Вот этого-то и не хотят видеть позитивисты и самодеятельные лингвисты, когда заявляют, что значение слова пояснено-де в его словарной статье в толковом словаре. Ничего подобного!

\26\

Образ слова, его внешняя форма также никогда не может быть наблюдаемым речевым элементом, ибо в потоке речи представлено путём реализации артикуляционных команд, но не самим образом.

Слово в языке - это только специализированное воспроизводимое единство образа слова и минимума внутренней формы, а слово в речи - это артикулированная единица и ассоциированный с её образом элемент внеязыкового мыслительного содержания - "конечный" в цепи "дальнейших значений".

Слово вне контекста, например в словаре, имеет несколько содержаний, воспроизводимых всеми членами языкового коллектива. Лишь когда в качестве критерия разграничения языка и речи используют противопоставление воспроизводимых и производимых единиц, тогда начинает представляться, что закреплённые за словом в словаре и воспроизводимые во многих употреблениях единицы содержания и есть собственно языковые содержания слова.

Однако названный критерий верен лишь в том отношении, что всё языковое уже сформировано и лишь используется как готовое в актах общения. Но неверно обратное. Хотя некоторые из элементов внеязыкового мыслительного содержания и ассоциируются регулярно с определённым словом, однако это уже не слова, а лексемы, то есть единства слова с определённым элементом внеязыкового содержания, с узуальным смыслом слова.

Лексема оказывается уже не чисто языковой единицей, а ассоциацией слова с узуальным речевым содержанием, то есть - с узуальным смыслом. Поэтому лексему следует назвать узуальной речевой единицей. Бодуэн ввёл понятие морфемы как минимальной единицы обобщённого образа слова, того минимума внешней формы, которая ещё имеет значение как собственно языковое содержание, то есть имеет "минимум внутренней формы".

\27\

Во флективных языках образ слова является воспроизводимой последовательностью морфем, а значение слова - воспризводимым перечнем "минимумов внутренних форм", то есть значений, связанных с морфемами.

И каждое из этих значений, выполняет свою функцию намёка на элементы внеязыкового содержания, например, узуального. Оно соотносимо лишь с определённым фрагментом смысла. Оно намекает на некоторые из черт этого фрагмента.

Когда любой из узуальных смыслов используется как посредник, то есть как промежуточный смысл, намекающий на следующий, более конкретный элемент содержания, тогда употреблённое слово выражает лишь речевой смысл, но уже не узуальный, а эвентуальный. Догадаться же об эвентуальном смысле можно лишь в контексте или в ситуации.

Во флективных языках слова являются в своей массе узуально воспризводимыми. Однако для выражения некоторых смыслов говорящий может употребить слово, состоящее из таких последовательных морфем, которые не входят в число узуальных, воспроизводимых. Такое слово можно назвать окказиональным, в отличие от обычных.

V: И таких окказиональных слов в русском языке комбинаторная тьма! Большинство из них никогда не будут даже произнесены. Но любое, будучи сказано, будет большинством и понято, хотя они его услышат впервые. Это работает наш родной флективный навык. Это то, по поводу чего так сокрушался Вольдемар Шапиро из Лондона, когда говорил, что русско-английский словарь неосуществим, ибо на каждый глагольный корень получается, благодаря применениям флексий, ещъ по пять тысяч слов с совершенно иным значением, понятным только русским. "Стало быть, - говорит он, - словарь получился бы величиной с библиотеку и тут же устарел бы".

Потому-то окказиональное слово не может быть компонентом лексемы. Оно выражает исключительно эвентуальные смыслы и не может быть единицей словаря. Несмотря на редкость употребления окказиональных слов, А.А. Потебня считал необходимым обратить внимание на их появление, ибо даже самое "ближайшее значение", установление содержания которого является уделом специалиста-этимолога, для подсознания носителей языка остаётся живым, понятным, иначе эвентуальный смысл не был бы воспринят слушателем.

В подобных случаях, по мнению А.А. Потебни, появляется творческое владение языком. Мы имеем тогда дело не с "прозаическим" воспроизведением узуального слова, а с "поэтической" характеристикой актуального смысла, то есть с "метким прозвищем", а не с условным именем этого слова.

V: Ну что тут скажешь? А сказть надо. И сказать гораздо сильнее! Некто, малоизвестный лингвист, считающий себя учеником Г.П. Мельникова - Капустян В.М. - говорит обычно, что владение языком и его каждодневное применение есть сиюсекундная и непрекращающаяся языковая творческая работа. Мы все каждый день работаем на наш язык в поте лица и работаем творчески, иначе он не был бы великим и могучим.

Творческое же владение языком возможно лишь при условии, когда внутренняя форма не только окказиональных слов, но и узуальных речевых единиц - лексем остаётся доступной языковому подсознанию членов коллектива.

Но это значит, что господствующая в настоящее время практика описания грамматики и лексики языков по существу является описанием только узуально-речевых характеристик языковых единиц, только узуальных смыслов лексем, представленных, например, в толковых словарях или справочниках по словообразованию, а не значений слов. Работа-то с языком ещё практически не начата.

Описывается, стало быть, только "прозаическое" употребление слов. Не раскрывается внутренняя форма лексем вообще, значения морфем слов,

- тем более. Ориентировка на "синхронное" рассмотрение не даёт возможности вскрыть полный состав морфем словоформ, многие блоки морфем истолковываются как одна морфема.

Следовательно, описывается только "прозаическая лексема", а слово как перечень морфем с перечнем их значений остаётся не только не описанным, но в основном и не изученным. Неизученным, таким образом, оказывается собственно языковое содержание слова.

V: И это всё касается языка родного? Как же тогда у нас поворачивается язык говорить фразу "я изучил иностранный язык такой-то"? нельзя изучить иностранный язык, но можно приобщиться к творческой работе его носителей, а это - совсем другое дело, и на курсах "инъяза" этому никогда не научат. Не научат даже баловаться этим языком, например, предразнивать акцент какого-то определённого иностранца. Мы, начинающие, акценто-нечувствительны. Предан забвению лингвистикой и тот факт, что лишь во флективных языках мы имеем дело со словом как воспроизводимой последовательностью морфем, наделённых значением. В языках других типов (агглютинативных, инкорпорирующих ) большая часть актуальных смыслов выражается окказиональными последовательностями морфем и, следовательно, лишь морфемы имеют языковое содержание, а языковых содержаний слов в таких языках нет. Они - только речевые.

\29\

Не разграничивается в современной лингвистике различие "мышления вообще", или "логического мышления", протекающего во внеязыковом сознании в тех случаях, когда решаемая мыслительная задача не имеет отношения к коммуникации, и "языковое мышление", то есть "мышление с помощью языка", например, форма такого мышления слушающего, направление которого навязано воспринимаемым речевым потоком, то есть управляется говорящим, заинтересованным в том, чтобы слушающий логически пришёл к знанию, которое является замыслом говорящего.

Современная системная лингвистика не просто разделяет изоложенные представления о форме и содержании слова и лексемы в языке и речи, но детализирует и углубляет эти представления.

Это открывает возможность чётко сформулировать отноешение между лексемой и соответствующей единицей уровня "логоса" в терминосистемах, о чём пойдёт речь в следующем разделе.

2. Основные терминоведческие понятия с позиции системной лингвистики

2.1. Лексема и термин, "общий" и "специальный" логос

Разграничение языкового и внеязыкового мышления и, соответственно, единиц языкового и внеязыкового сознания заставляет считать, что знание языка - это прежде всего наличие в психике индивида элементов внешней формы - команд опознания и воспроизведения единиц речевого потока (морфем и словоформ) и закреплённых за ними значений, являющихся минимумом внутренней формы.

\30\

Таблица I.

Звенья формы и содержания лексической единицы (например, слова) в соответствии с положениями системной лингвистики Гумбольдта-Потебни-Бодуэна

\31\

Знание определённого естественнного языка - это знание унифицированной системы коммуникации, тогда как все прочие знания, мировоззрение, опыт - всё это представлено образами, входящими во внеязыковое сознание.

V: Например, человек хорошо помнит места, в которых бывал, но вряд ли, не обладая литературными талантами, возьмётся другим описывать их прелести языковыми средствами, а сам так просто вспомнит визуально, а не в понятиях...

Область действительности, в которой человек проявляет свои способности наиболее полно, получает во внеязыковом сознании индивида наиболее детальное отражение. Члены коллектива, в который входит индивид, заинтересованы в обмене опытом. Возникает потребность в выработке особых средств общения, имеющих повышенную эффективность для выражения специфического содержания.

Рассмотренный процесс следует, по-видимому, считать обязательным этапом зарождения специальной языковой подсистиемы, превращающейся в конечном счёте в "терминологию" определённой отрасли (науки, техники и т.п.).

Приобщение к общенародному социальному опыту делает человека социальным существом, то есть собственно человеком. Язык как главное средство обмена опытом должен возникать и сосвершенствоваться прежде всего для обмена общенародным мировоззренческим опытом, независимо от того, каков уровень осознанности этого мировоззрения, то есть представляет ли собой это мировоззрение стройную философскую систему, или же это только мифологическая картина мира.

\32\

Главное в любой из форм общенародного мировоззрения как основы любого индивидуального сознания - это максимальная полнота интегрирования народного опыта в целостную картину с определённым масштабом детальности.

Осознание этого факта поможет нам прейти к вопросу об отношении терминологии к общеупотребительной лексике, однако предварительно необходимо остановиться на связи элементов социального опыта со средствами языкового выражения.

Понятийные поля той или иной системы, являясь элементами "логоса", по А.А. Реформатскому, относятся к числу единиц внеязыкового содержания, хотя и особой разновидности узуальных смыслов: специфика этих смыслов в том, что они имеют повышенную связанность и взаимную обусловленность, отражая лишь частный фрагмент картины мира, но зато глубоко освоенный определённым научным или техническим коллективом.

Так у нас появляется возможность более чётко охарактеризовать отношения между языком как общенародной знаковой системой и такими профессиональными подсистемами языка, как терминосистема и, следовательно рассмотреть вопрос о соотношении терминов и единиц общеупотребительной лексики.

Выработка общенародной картины мира предшествует вторичной дифференциации народа на профессиональные и прочие коллективы. Язык как исторический инструмент обмена опытом закрепляет в первую очередь наиболее удачные средства выражения за теми единицами внеязыкового опыта, которые наиболее часто нуждаются в упоминании.

Часто называемые элементы внеязыкового содержания вступают во всё более легко воспроизводимые ассоциации с определёнными морфемами языковых знаков, превращаясь в узуальные смыслы этих знаков.

V: Здесь полезно было бы прокоррелировать тему с файлом lihachov.txt. Там Лихачёв узуальные смыслы определил как "концепты"

Основными словарными единицами общеупотребительного языка народа являются названные ассоциации морфем языка, связанные через их значения со смыслами как элементами картины мира.

\33\

Лишь такие ассоциации образов знаков - морфем, через их значения, с узуальным смыслом - трактуются как "лексемы". Лексема в психике носителей языка представлена в виде последовательной цепи, два звена которой - морфемы и их значения являются собственно языковыми единицами, тогда как ассоциированный узуальный смысл представляет собой элемент общенародного внеязыкового знания.

При этом неважно, сколько морфем закреплено за узуальным смыслом и имеют ли все эти морфемы или некоторые из них связи с другими узуальными смыслами: число лексем языка определяется тем, сколько единиц общенародного внеязыкового знания выступает в функции узуальных смыслов.

Когда в актах общения узуальный смысл выступает как конечный, то есть выражен знаками как единицами внешней формы, то в этот момент он ассоциирует ещё с одним звеном коммуникативной цепи - с единицами акустической материи - речевыми знаками.

Звенья этой цепи, которые представляют собой "форму плана содержания", то есть значения морфем (они служат средствами намёка узуальных смыслов) должны расцениваться как простейшая внутренняя форма лексемы - "этимологический минимум внутренней формы".

В случае непрямой ассоциации языковых знаков с узуальным смыслом, например, на основе ассоциации ближайшего смысла с некоторым дальнейшим узуальным смыслом, мы должны и ближайший узуальный смысл также считать элементом внутренней формы лексемы.

Но до тех пор, пока конечные дальнейшие узуальные смыслы остаются элементами общенационального внеязыкового знания, ассоциации языковых знаков с этими узуальными смыслами должны рассматриваться как лексемы общеупотребительного языка.

\34\

Понимаемая таким образом природа лексемы находится, по-видимому, в полном соответствии с тем, что А.А. Реформатский называл единицами уровня "лексики" термина. Только если эти лексемы становятся средством намёка на такие единицы внеязыкового знания , которые формируются в узком коллективе в связи с тем, что его члены включены в специализированные виды деятельности, то такие лексемы смыкаются с уровнем "логоса" и превращаются в термины.

Конечным у термина оказывается единица "логоса", то есть понятие специализированного вида деятельности, а конечный смысл лексемы, выступающей в функции единицы "лексиса", превращается в предконечный и осуществляет намёк на характеристики конечного, специального смысла.

Лексемы, знание которых необходимо для владения языком, представляют собой цепь лексических единиц разных уровней (см. таблицу

1) - морфем (3), их значений (4), ближайшего узуального смысла (5а) значений, промежуточных дальнейших узуальных смыслов (5б) (если они есть), и конечного узуального смысла (5г), выразителем которого является внешняя форма (3) и субстанция (2), то есть звуковая или графическая реализация из звеньев лексемы (2-5г), отражённая в словаре.

Этот конечный смысл лексемы (2-5г), который называют "словарным значением", представляет собой элемент общенародного ("общего") логоса, или общий узуальный смысл (5г) лексемы (2-5г).

Если же общий узуальный смысл становится средством намёка на элемент "специального логоса" (6), то есть если лексема (2-5г) начинает функционировать как единица "лексиса" по отношению к этому специальному смыслу (6) как к понятию научного или технического поля понятий, то именно такое номинативное единство лексиса (2-5г) и специального логоса (6) целесообразно называть артикулированным термином (2-6), а "лексис" термина (2-5г), то есть произнесённую лексему - терминолексемой (2-5г).

В этом случае внутренней формой термина (2-6) оказывается внутренняя форма терминолексемы (4-5в), то есть цепь, включающая значения (4) терминолексемы (4-5в), её ближайший и промежуточные дальнейшие смыслы (5б и 5в), удлинённая на дополнительное звено – её общий узуальный смысл (5г).

\35\

Внешняя форма термина и его субстанция, то есть реализация этой формы наследуется термином от лексемы (2-5г), ставшей терминолексемой (2-5г) этого термина (2-6).

В случаях, когда для наименования специального смысла (единицы специального "логоса") берётся не лексема естественного языка, а какой-либо краткий знак, мы получаем единство "логоса" с ассоциированной с ним внешней формой. Такой способ, поскольку в нём нет звеньев внутренней формы (2-5), мы уже не можем назвать "лексисом" и возникает сомнение, можно ли считать термином единство внешней формы (3) со специальным содержанием (6).

Если такие сомнения могут привести к нежелательным последствиям, то целесообразно называть рассматриваемое единство не термином, а индексом. Следует однако заметить, что любая знаковая единица не может долго функционировать в состоянии чистого индекса.

Как только смысл индекса (звено(6)) сам становится средством намёка на какой-либо дальнейший смысл, знак приобретает внутреннюю форму, ближайший из смыслов в цепи звеньев внутренних форм, например, звено (6), может со временем превратиться в значение внешней формы знака, после чего исчезнет специфика, на основании которой требовалось ввести индекс вместо термина.

Смысл любого термина в определённых условиях могут начать использовать как средство намёка на определённые элементы общекультурного логоса. Процесс "нетерминологического" употребления термина и даже полной его "детерминизации", то есть превращения в единицу общеупотребительного языка так же легко укладывается в таблицу I.

V: По Ю.С. Степанову, этот процесс является одним из двух главных процессов пополнения "лексиса" обыденного языка. В данном случае это есть "обытовление" научных терминов. См. stepanv2.txt.

\36\

Наименование специального смысла - единица "логоса" из поля специальных понятий - может считаться истинным индексом лишь в том случае, когда он служит средством противопоставления своего смысла с другим смыслом этого поля абстрактных понятий. Таковым является, например, знак "рококо" в выражении: "Рококо я люблю больше, чем барокко".

Но если мы смотрим на старинное сооружение и говорим: "Это, безусловно, рококо", то актуальным смыслом оказываются непосредственно отражённые в сознании стилевые особенности рассматриваемого сооружения, они опознаются с помощью обобщённого образа стиля рококо, и этот обобщённый образ, будучи единицей "логоса" становится средством намёка на образ сооружения, то есть оказывается одновременно предконечным смыслом внутренней формы слова "рококо" в этом контексте.

Так, индекс, непосредственно ассоциированный с единицей "логоса", оказывается выразителем хотя и специального смысла, но в его не абстрактно-понятийной плоскости "логоса", а в плоскости конкретной уникальной реализации этого смысла, по отношению к которому как к конечному единица "логоса" превращается в предконечный смысл, становясь звеном окказиональной внутренней формы индекса, хотя и единственным, в этом контексте.

А так как у индекса окказионально появляется не только внешняя, но и внутренняя форма, намекающая на единицу "логоса", то в этих случаях даже индекс перестаёт оличаться от обычного термина.

2.2. Проблема системности "терминологии" и общеупотребительной лексики

Лексика общенародного (литературного) языка - это совокупность лексем, то есть знаков, выражающих узуальные смыслы, составляющие общекультурный "логос" народа. Совокупность этих смыслов представляет собой поле понятий любого образованного представителя данной культуры и, следовательно, целостную мировоззренческую картину представлений национальной культуры.

\37\

Некоторые социальные прослойки этой культуры, в том числе научные и иные подобные им коллективы, являются носителями более глубоких знаний о действительности. В их целостной мировоззренческой картине фрагменты, имеющие отношение к их специальным знаниям, окажутся особыми, выделившимися, поскольку эти знания у них более полны и детальны.

В той мере, в какой элементы этого более детального знания нуждаются в обозначении языковыми средствами, представители такой группы начинают использовать имеющиеся лексемы, узуальный смысл которых как предконечный, то есть как дополнительное звено удлиннившейся цепи внутренней формы, намекает на элементы специального знания, специального "логоса".

Если так, то под частью "терминологии" и следует, по-видимому, понимать такие локально детализированные подсистемы логической системы языка.

Из такого понимания "терминологий" следует не только то, что поле понятий любой из них не совпадает с плоскостью поля понятий общей литературной лексики, но и то, что каждая "терминология" является органичным ответвлением, отростком от общелитературной лексики, можно даже сказать - "наростом на теле" общелитературной лексики, причём не просто производным от неё, а остающимся всегда связанным с определённым местом смыслового поля, выражаемого общелитературной лексикой.

Что же касается средств выражения специфических смыслов поля понятий определённой "терминологии", то они черпаются из тех метафорических (тропонимических) резервуаров, которые сформировались в общелитературной лексике. Поэтому не "терминология" отрывается от общелитературной лексики, а литературная лексика через эту "терминологию" начинает реализовывать некоторые свои потенциальные средства.

\38\

Лексика является системой прежде всего в той мере, в какой является целостной общемировоззренческая картина носителей культуры, использующих эту лексику.

Появление "терминологий" не нарушает эту целостность, а свидетельствует лишь о том, что общекультурная картина в некоторых фрагментах начинает углубляться и детализироваться и, следовательно, созревают условия для того, чтобы степень объективности знаний поднялась на новую ступень.

В этом и заключается основа системности лексики на уровне общекультурного "логоса". И только при наличии этой основы может возникнуть проблема формального закрепления этой фактической системности средствами языкового выражения специальных смыслов.

Внутренняя форма лексемы должна указывать и на определённые стороны называемого специального смысла, и напоминать основание его связи с другими смыслами.

Требования, которые считаются специфичными лишь для терминостситемы, оказываются общими требованиями к лексике литературного языка, и этим лишний раз подчёркивается невозможность решения проблем терминологии в отрыве от общелексикологических проблем.

Специфика же терминологии в том, что общие лексикологические требования должны выполняться в "терминологиях" особенно неукоснительно и возможность удовлетворения этих требований в "терминологиях" максимальна.

Для ограниченного набора ясно соотносимых понятий легче подобрать такие лексемы, внутренняя форма которых достаточно ясно намекает на важнейшие характеристики этих понятий.

\39\

2.3. Проблема названия науки о терминах и объектах этой науки

Напомним, что в литературе терминологией называют как науку о терминах, так и объект этой науки. Поэтому естественно желание разграничить эти два содержания и на уровне их наименований.

Такие названия как "терминоведение" и "терминология" представляются правильно ориентирующими и в равной степени приемлемыми. Одно из них может считаться заимствованным, а другое - созданным по русской модели.

Есть ещё один способ не употреблять слово "терминология" в смысле совокупности терминов - заменить его словом "терминосистема". Однако он представляется не совсем подходящим, так как терминосистемой подобная совокупность может стать лишь после её упорядочения и систематизации, тогда как терминолог чаще всего имеет дело с объектами, которые ещё только предстоит довести до такого уровня упорядочения, после которого появляется основа говорить о совокупности терминов как о терминосистеме.

Поскольку термины - результат естественного развития лексики языка в определённном специальном направлении, то есть как единицы одного из "подъязыков" национального языка, то правомерно видеть аналогию между "терминологией" и такими "подъязыками", как, например диалект или идиолект.

\40\

Диалекты характеризуют прежде всего территориальные варианты народного языка, идеолект - язык конкретного носителя (например, писателя). Социолекты возникают в связи с социальной дифференциацией языка: возрастной, классовой, профессиональной и т.п.

С точки зрения возникновения, "терминология" в системе языка должна рассматриваться как одна из форм профессонального социолекта. Поэтому для названия такой разновидности социолекта представляется более удобным наименование "терминолект", а не "терминосистема". "Терминосистемой" в этом случае можно было бы называть "терминолект" при условии высокого уровня его систематизированности.

В контексте "терминолект - терминосистема - терминография" естественное место может занять и "терминклатура", если под этим понимать только перечень наименований какого-либо терминолекта без дефиниций и классификации.

3. Проблема разграничения "терминологии" и "номенклатуры"

3.1. Основания разграничения "терминологии" и её "номенклатур"

Различие в понимании природы отношений между "терминологией" и "номенклатурой" возникает, во-первых, из-за разногласий в вопросе о том, признавать ли объектом номенклатуры уровень "онтоса", или же считать, что этот объект представляет низший уровень "логоса". И, во вторых, из-за разногласий в вопросе о единичности или множественности терминосистем и "номенклатур" одной и той же области науки или техники, то есть одного и того же поля "онтоса".

Теперь мы имеем возможность снова вернуться к этой проблеме, но уже с использованием изложенных выше понятий.

\41\

Начнём с вопроса о множественности и единичности "терминологии". Основополагающим является тезис о важности категории сущности рассматриваемых с использованием "терминологии" явлений. Сущность формируется как реакция на функциональные запросы надсистемы и становится внутренней причиной явления, делающей его способным удовлетворять запросам надсистемы.

Но такой подход сразу заставляет принять и признать объективность существования сущности, то есть её принадлежность к уровню онтоса. И её единственность, просто вытекающую из неизменности функционального запроса надсистемы.

V: Это очередное "тихое" и могучее открытие ГП! Нам он в "Системологии" хорошо прояснил по поводу единства и противоположности <формальной абстракции> и <сущностной абстракции>. Теперь он показывает нам, что сущности нами не выдумываются, а имеют место (и время! При осложнении фазой адаптации!). Что это значит? Сущность онтологична!

О таком подарке можно было только мечтать. Но тогда, если система (иерархия) понятий построена удачно, она одновременно даёт абрис и онтологической иерархии сущностей.

И тут они сходятся: <сущностные абстракты понятийной системы> и <сущностные онтосы реальной конкретной предметной системы>. Идеальное сливается с реальным. Теперь акцент полностью сваливается на идентификацию всех таких пар. Здесь море смысла и непочатый край работы. Как всё-таки он великолепно (и скромно) мыслил!

При этом не отрицаются разные степени сформированности сущности, однако различие в сформированности ("созрелости") сущности не должно смешаваться с различной глубиной познанности сущности объекта или явления (на любой из степеней её сформированности)

Следовательно, сущность как результат познания объекта или явления, то есть отражённая сущность (то есть сущность на уровне "логоса", - "лого-сущность") лишь может приближаться к объективной сущности(сущности на уровне "онтоса" - "онто-сущности"). И это ещё осложняется тем, что изучаемая онто-сущность сама может находиться "в пути", на промежуточных ступенях "созревания".

Поэтому, несмотря на множественностьпредставлений о сущности объекта или явления, то есть на множественность понятий об этой объективной сущности (онто-сущности), мы имеем право говорить об единственности объективной сущности (наданном уровне развития явлений - адаптации под функциональный запрос надсистемы).

Пока речь идёт о сущностном познании определённой области в их взаимосвязях, мы обязаны считать объективную сущность этой области единственной, а множественность понятий о ней - лишь следствием недостаточной познанности объективной сущности.

V: Только надобно учесть изотропную когнитивную активность самих исследователей. Они, что называется, могут думать во всех направлениях, что приведёт к вариации границ предметной области. Из-за этого будет изменён функциональный запрос надсистемы. Здесь со страшной силой сталкиваются <искусственное(когнитивное и конструктивное) – естественное (эволютивное и адаптивное)>

\42\

Однако, если учесть, что объекты терминируемой науки или техники могут интересовать людей не только с точки зрения функций, для которых сформировалась эта область, но и с точки зрения определённой специалистом возможности использования объектов этой области для выполнения определённой функции и в других системах, то такой взгляд на объекты оказывается уже не сущностным, точнее бы сказать, не внутренне сущностным, а прагматическим или даже - утилитарным, то есть внешне сущностным, существенным не для той системы, для которой сформировался, а для некоторой внешней системы, для поддержания или формирования её сущности.

Эта внешняя система подвергает элементы, сформировавшиеся в других системах, лишь адопции, конформированию, а не собственно адаптации. В поле зрения "втягивающей" системы в этом случае попадают только те внутренне сущностные характеристики втягиваемых объектов, которые значимы для выполнения этими объектами определённой функции во втягивающей системе.

V: Хорошо бы разобрать всё это на примере прививок и имплантов. Область ждёт своего исследователя.

Следовательно, если даже при этом в поле зрения попадают все объекты исходной, нативной системы и, соответственно, все понятия об этих объектах, то "высвечиваются" эти понятия односторонне (и уже начинается "утилитарный дрейф" их смысла) и предстают перед исследователем не как система сущностей, а как совокупность частных проекций этих сущностей на избранную прагматическую (утилитарную) плоскость.

Таким образом, исходное поле терминируемых понятий может стать материалом для образования многих вариантов проекции этих понятий на нужды той или иной прагматической (утилитарной) деятельности, внешней по отношению к объективной сущности единиц терминируемого поля.

Каждый из аспектов может быть связан с представлениями об особой теории, однако ясно, что этот факт не отменяет исходного положения об объективной единственности терминосистемы рассматриваемой нативной области.

\43\

Терминологическая деятельность, которая ориентирована не на понятия как отражения сущности объектов рассматриваемой области, а лишь на упомянутые проекции этих сущностей в аспекте той или иной прагматической (утилитарной) задачи, принципиально внешней по отношению к этой области, приводит ко множественности результатов, являющейся следствием множественности прагматических (утилитарных) аспектов рассмотрения поля терминированных понятий области.

Но этот вид деятельности, при внешнем сходстве, принципиально отличен от той деятельности, которая изначально нужна для терминирования понятий при их собственно сущностном рассмотрении, в рамках нативной системы понятий и нативной предметной области.

По-видимому, рассмотрение объектов и представлений о них, как подвергаемых адопции внешней системой, именно и следует назвать деятельностью по разработке "номенклатуры", или "номенклатурной деятельностью" в широком смысле. Главное её отличие от процесса териминирования выражается в односторонности избранного аспекта рассмотрения, что вытекает из прагматической (утилитарной), а не сущностной ориентации номенклатурной деятельности.

Среди прагматических номенклатурных подходов можно выявить основания для дополнительной детализации. В первую очередь следует обратить внимание на то, что прагматический аспект может охватывать не все единицы терминированного поля понятий, а только их часть.

Если эта часть включает лишь единицы нижних уровней сущностной классификации терминированных понятий, то мы имеем дело с номенклатурной деятельностью в наиболее узком смысле. В этом случае даже "номенклатура" определённой "терминологии" оказывается единственной, поскольку единстевенен этот нижний иерархический уровень.

Если же в частном аспекте рассматриваются все териминруемые понятия, то факт целостности и существенности для внешней системы начинает напоминать факт сущностного внутреннего рассмотрения системы понятий этой отрасли, а поскольку подобных рассмотрений может быть несколько, то это и приводит к впечатлению возможности нескольких "теорий" и, соответственно, нескольких "терминологий" на одной и той же системе понятий.

\44\

Множественность здесь действительно имеет место, но это не множественность "терминологий", а множественность "номенклатур" на поле логоса одной и той же терминологии. Каждая из этих "номенклатур" является одноаспектной проекцией, и число таких проекций едва ли можно предугадать.

Каждая новая прагматическая задача может стать основанием для разработки новой "номенклатуры". Понятно и то, что не всегда такому прагматическому рассмотрению должны быть подвергнуты все единицы данной "терминологии". В самом деле, "как правило": некоторые из прагматических номенклатур могут состоять из единиц, входящих в различные "терминологии".

V: гледечия трёхколючковая; стланник кедровый: жимолость татарская; лавровишня лекарственная; таволга дубровколиственная; смородина золотая; сосна Банкса; слива растопыренная; черёмуха антипка; айлант высочайший; катальпа прекрасная; каркас западный; лириодендрон тюльпанный; железное дерево; актинидия коломикта; пузыреплодник калинолистный; сосна горная; робиния лжеакация; дуб пробковый; ива ломкая; вишня войлочная; гортензия метельчатая;...- это всё, конечно, не то; это, по большей части - индексы, но приближает к пониманию полнейшего произвола в этой области

Возможен и концептуальный источник множественности "терминологий". Чтобы познать сущность терминируемых понятий, необходимо использовать определённые методы исследования, вытекающие из развиваемых концепций.

И пока среди концепций не выявилась такая, которая наиболее полно интегрирует результаты применения других "своих" и "чужих" методов, до тех пор каждый из методов не обеспечивает полноты рассмотрения изучаемых объектов.

Это происходит не под влиянием конкретности решаемой частной задачи, а по причине несовершенства метода: созданный для выявления сущности рассматриваемых объектов, он способен вскрыть лишь определённый вид проекций этих сущностей, то есть приводит к такому же конечному познавательному эффекту, что и прагматическое рассмотрение.

Следовательно, и в данном случае мы имеем дело не с множественностью "терминологий", а с множественностью "номенклатур", лишь претендующих на статус "терминологий", поскольку фактическая односторонность каждой из частных концепций остаётся не осознанной её авторами.

\45\

Внешней приметой таких односторонних концепций является их "воинственность", стремление отказать в праве существования другим, "конкурирующим" концепциям, тогда как интегрирующие концепции отличаются не просто терпимостью к другим концепциям, а глубоким уважением к частным, но более детальным знаниям, добытым сторонниками других концепций.

Принцип единственности "терминологий" и множественности "номенклатур" наиболее полно выдерживается лишь в рамках интегрирующих концепций. При этом можно говорить о двух основных видах множественности "номенклатур":

- наиболее очевидна прагматическая множественность, вытекающая из разнообразия возможных односторонних концептуальных установок;

- но все виды множественности "номенклатур" в конечном счёте сводятся к одному роду: к аспектуальной множественности, чем бы ни вызывалась эта аспектуальность (а не всестронность!): конкретностью прагматической задачи или односторонностью концепции, привлекаемой для изучения сущности объектов.

Любое функционально выделенное поле терминируемых понятий на начальном этапе должно дать единственную систему понятий. Различные частные аспекты рассмотрения этого поля должны привести к разработке специализированных не "терминологий", а "номенклатур" этих же понятий, и в этих "номенклатурах" должны быть отражены лишь аспектуально (прагматически или концептуально) значимые свойства терминируемых понятий и отношения между ними.

При номенклатурном рассмотрении объектов и явлений терминолог должен представить и аспектуальную классификацию объектов, и их аспектуальную дефиницию, избрать определённую схему номенклатурных наименований, лексическое содержимое которых должно намекать уже не на сущностные, а на аспектуально существенные характеристики объектов номенклатуры.

\46\

В свете сказанного представляется преувеличением распространённое мнение, что "номенклатура" системна лишь на уровне наименований, то есть на уровне "лексиса".

Это мнение верно лишь в том отношении, что системность терминированных понятий вытекает из их сукщностных характеристик, тогда как системность объектов "номенклатуры" проявляется лишь в отношении к одноаспектным прагматическим или концептуальным задачам, в значительной мере навязываемых извне, и поэтому не единственна.

Сказанное справедливо и для таких прагматических аспектов, которые "высвечивают" лишь нижние уровни терминированных единиц. Эти единицы наиболее ясно соотносятся с единичными объектами области. Очевидность содержательной связности этих единиц и, следовательно, системности - минимальна. В глаза бросается лишь их связность на уровне средств языкового выражения.

Итак, терминологическая деятельность в широком смысле распадается на:

- терминологическую в узком смысле, ориентированную на классификации, дефиниции и номинации эелементов специального знания, рассматриваемых в исходной, нативной системе с целью выделения сущности этих элементов и

- номенклатурную деятельность, классифицирующую эти же единицы при различных одноаспектных рассмотрениях, например, как объекты адопции внешних систем, утилитарно использующих лишь некоторые из существенных характеристик объектов создаваемой "номенклатуры".

Так удаётся более чётко сформулировать основания для разграничения "терминологии" и "номенклатуры", обнаружить возможность для детализации разновидностей "номенклатур".

V: Прозрачная ясность вопроса, которая наступает после этих указаний, снимает тяжелейший груз сомнений, которые мы испытывали, занимаясь нативными "классификациями". Ведь при этом постоянно лезли в кадр внимания слова, пришедшие из "не родных" и позже выработанных номенклатур понятий этой же классификации.

В результате из-за жадности ничего не складывалось: классификанты смешивались с номенами. Это очень напоминает манеру Никанорова, когда он одним махом разрушает почти построенную (хотя бы и местами красивую!) концепцию и предлагает всё начать с начала и "на пустом месте".

Для упорядочения "терминологии" самого терминоведения можно было бы рекомендовать вместопары "терминология" и "номенклатура" использовать:

• термины терминолект - номенолект,
• под номеном,как и под термином, понимать единство лексемы с её специальным профессиональным смыслом,
• номенклатурой называть просто перечни номенов, без их классификации и дефиниции,
• а в лексикографии выделить не только терминографию, но и номенографию.

\47\

3.2. Основные отношения между "терминологией" и "номенклатурой"

Рассмотрим пример онтологической системы, являющейся объектом изучения и практического использования, а именно - "растительный мир".

Для познания сущности растительного мира исследователь должен ни много, ни мало как определить:

• каково место и каковы функции растений в надсистеме живой и неживой природы,
• как общая функция растительного мира распределяется между частными функциями типов, семейств, родов, видов и подвидов растений;
• как возникла потребность в этой функции в соответствии с запросами надсистемы, то есть почему и как возникла и совершенствовалась система растительного мира как он есть.

Если исследователь подходит к изучению растительного мира с позиций его функции и развития в целом, и при этом складывается система понятий, то такие понятия, ясное дело, будет сущностными. Понятийное поле - поле "логоса", при данном уровне синхронистической познанности поля "онтоса" окажется единственным.

А если это поле "логоса" классифицировано по существенным признакам и описано в системе дефиниций, то после разработки наименований мы получаем единственную терминосистему.

Если же возникает потребность рассматривать терминированные таким образом онто-сущности (и, конечно, их лого-сущности, - понятия) в частном аспекте, например, с прикладной точки зрения, то результатом деятельности терминолога будет уже не терминосистема, а номенклатура.

Это может быть "номенклатура" растений с точки зрения их пригодности:

• для пищи,
• для их использования в качестве строительного материала,
• или источника лекарственных веществ
• и т.п.

Конечно, при таком рассмотрении желательно опираться на уже созданную нативную терминосистему, однако любой из видов номенклатурной деятельности должен предусматривать наиболее целесообразную их дефиницию и номинацию, в дополнение к сущностной классификации, дефиниции и номинации.

\48\

Лишь в этом случае целесообразно разграничивать термины и номены и утверждать, что одному и тому же наименованию понятия в терминосистеме может соответствовать столько номенов, сколько полных номенклатур разработано на данном поле терминируемых понятий.

Например, одно и то же растение с определёнными сущностными характеристиками может оказаться кровеостанавливающим в медицинской "номенклатуре", богатым питательными маслами в сельскохозяйственной "номенклатуре" и гнилостойким в строительной "номенклатуре".

Естественно, что каждая из "номенклатур" выиграет, если внутренняя форма её номенов указывает на наличие тех свойств объектов, которые значимы в избранном аспекте.

Прагматический аспект, "высвечивающий" только нижние уровни поля понятий о растительном мире, приводит терминолога к созданию особой разновидности номенклатуры. Она неполна в том смысле, что в ней не рассматриваются понятия высших уровней, например, растение вообще, дерево вообще и т.п., а представлены лишь понятия о конкретных видах.

Одним из первейших прагаматических аспектов является аспект удобства опознания растений по их чисто внешним признакам. Поэтому в стихийно складывающейся "номенклатуре" весьма широко представлены номены, выполняющие функцию указания на внешние характеристики растения, например, кислица, подорожник, первоцвет, подснежник и т.п.

V: Вот примеры ещё: гледечия трёхколючковая; стланник кедровый; таволга дубровколиственная; смородина золотая; слива растопыренная; айлант высочайший; лириодендрон тюльпанный; железное дерево; пузыреплодник калинолистный; робиния лжеакация; дуб пробковый; ива ломкая; вишня войлочная; гортензия метельчатая;...

Такие "номенклатуры" односторонни, неполны и многочисленны, чаще всего не имеют осмысленной классификации и системы дефиниций, а номены объектов отражают в лучшем случае лишь некоторые стороны сущности объектов, а чаще всего - значимые характеристики объектов по отношению к некоторой внешней системе.

Обратим внимание на следующее. Будучи лишь частью единиц терминосистемы, единицы номенклатуры могут рассматриваться и как подсистема некоторой внешней системы.

\49\

Например, растения, представляющие интерес для строительной деятельности, должны быть отражены в "номенклатуре" не только как подсистема терминосистемы растительного мира, но и как подсистемы внешней терминосистемы, которая охватывает все понятия, имеющие отношение к строительной деятельности. В терминосистеме входящие в номенклатуру строительных материалов растения будут представлены также единицами нижних уровней.

Этим примером мы хотим ещё раз подчеркнуть, что, даже будучи неполными, такие номенклатуры не бессистемны на уровне "логоса", а систематизированы по основаниям, лежащим не в той системе, где формировалась сущность терминируемых единиц.

Номены этих единиц должны вырабатываться в дополнение к имеющимся терминам и "ни о какой номенклатуре не может быть речи там, где ещё не выработана терминология" (Суперанская, 1976, с.73).

Однако подчеркнём: речь идёт о совершенной системе и надсистеме и её номенклатуре. Если же перед нами стихийно сложившиеся наименования элементов знания некоторой области деятельности, то там отношения фаз развития терминосистемы и её "номенклатур" не так просты и их необходимо рассматривать особо в связи с проблемой совершенствования стихийно сложившихся "терминологий".

Хотя объекты при разработке терминосистемы отличаются от объектов разработки "номенклатуры" (в первом случае выявляют системные свойства и отношения, характеризующие сущность, а во втором учитывают свойства, значимые лишь прагматически для внешних систем) неверно считать, что при прагматическом рассмотрении объектов мы имеем дело с несистемными их свойствами.

\50\

Если не забывать, что речь идёт то о системе внутри надсистемы, то о системе внешней по отношению к первой, то можно сказать, что практически однотипной оказывается деятельность по разработке и "терминосистемы" и "номенклатур" для определённой онтологической системы. В этом отношении лишь излишне противопосталение терминологии и номенклатуры, особенно если речь идёт о лингвистической части этой работы.

Однако если ставить вопрос об оптимальном отношении этапов разработки терминосистемы и номенклатуры, то это уже будет неверно. Рассмотрение объектов некоторой сформировавшейся системы с прагматических позиций эффективно тогда, когда внутрисущностные свойства этой системы уже обнаружены, то есть система понятий уже выявлена и послужила основанием для разработки системы терминов.

Следовательно, эффективное создание "номенклатур" должно быть вторичным, осуществляемым после этапа создания терминосистемы, то есть этапом продолжения терминологической работы.

Но такое понимание разграничения заставляет признать, что эти два вида деятельности не могут развиваться как самостоятельные в том смысле, что одна принципиально единственна (первична), а вторая надстроечна (вторична).

Хотя число этих "надстроек" в принципе очень велико, но в конечном счёте все они оказываются проекциями терминосистемы и, следовательно, внутренне связаны, вытекают из терминосистемы.

\51\

Это даёт право считать работу по созданию номенклатур лишь частью общей терминоведческой деятельности. Поэтому, говоря о терминировании, мы имеем право подразумевать терминоведческую работу и в смысле создания любых "номенклатур" для терминосистемы.

Разработка "номенклатур" - этап терминоведческой деятельности в широком смысле. Точно так же номен - это частная разновидность терминов в широком смысле. Поэтому понятие "терминолект" будет использваться для обобщённого названия того языкового явления, когда ещё не произошла дифференциация между "терминологией" и её "номенклатурами".

О любой стихийно сложившейся "терминологии" мы можем с уверенностью сказать, что это "терминолект", но утверждать, что перед нами именно "номенолект", мы можем только после окончания терминологического упорядочения, когда исходный "терминолект" доведён до уровня терминосистемы и перечня номеносистем.

<конспект в этом диапазоне завершён!>

 trmnoved1.txt \052\-\107\

НАЧАЛО —всего два файла —trmnved0..1.txt

ПРОДОЛЖЕНИЕ СОДЕРЖАНИЯ

(Полное содержание в файле trmnved0.txt)

Глава III. Виды классификации терминируемых понятий

1. Классификации, различающиеся по степени познавательной ценности: феноменологическая, характерологическая и эссенциологическая (сущностная)

2. Базисные и надстроечные компоненты, родовидовые и партитивные характерологические классификации

3. Прагматические классификации как основания разработки “номенклатур”и отношения между классификациями

Глава IV. Дефиниция классифицированных объектов терминоведения и объектов “номенклатуры”

1. Условия эффективности разработки дефиниции терминируемых понятий

2. Основные виды дефиниции “терминов”

1) Субстанциальные дефиниции

2) Структурные дефиниции

3) Тезаурусные дефиниции

4) Системные дефиниции

3. Особенность дефиниции номенов

Глава V. Проблема наименования классифицированных и дефинированных понятий и объектов “номенклатуры”

1. Толкование, дефиниция и наименование терминов и номенов

2. Важнейшие типы наименований терминов и номенов

3. Гибридные наименования и имена собственные

Глава VI. Проблема упорядочения стихийно сложивщихся терминолектов

1. Этапы упорядочения номенклатурной части терминолекта

2. Номенклатурные аспекты упорядочения терминолекта и проблема интеграции терминостием

Глава VII. Принципы и условия терминологического заимствования

1. Непременные условия осуществимости терминологического заимствования
1.1. Первое условие: эксплицируемость заимствуемой “терминологии”
1.2. Второе условие: предшествование терминологического заимствования зимствованию конкретных “терминологий”
1.3. Третье условие: предшествование эксплицированности терминоведения экспликации иных форм терминологического опыта

2. Принципы заимствования эксплицированной “терминологии”
2.1. Принципы заимствования “логоса”“терминологии”
2.2. Принципы разработки “лексиса”заимствованной “терминологии”
2.3. Принципы заимствования “номенклатур”“терминологии”

3. Принципы заимствования “терминологий”в осложнённых условиях и следствия терминологического заимствования
3.1. Принцип заимствования неэксплицированной “терминологии”
3.2. Принцип заимствования недоэксплицированной “терминологии”
3.3. Некоторые следствия терминологического заимствования

Литература

ПРОДОЛЖЕНИЕ КОНСПЕКТА

\52\

Глава III. Виды классификации терминируемых понятий

1. Классификации, различающиеся по степени познавательной ценности: феноменологическая, характерологическая и эссенциологическая (сущностная)

Число свойств любого объекта принципиально безгранично. Поэтому справедливо утверждение, что безгранично и число оснований разбиения совокупности понятий об объектах. Однако это не должно ставить под сомнение возможность выбора вполне определённых оснований классификации. С позиций системологии можно выделить три важнейших разновидности таких оснований.

Во-первых, это классификация по наиболее очевидно феноменологически броским идентификационным признакам. Броскость здесь, конечно, имееет мало общего с существенными чертами объектов, однако и феноменологическая классификация не лишена определённой объективности.

При слабой изученности классифицируемых объектов различные исследователи более или менее аналогично разбивают совокупность объектов на феноменологические классы. Это скорее следствие состояния исследовательских возможностей коллектива, нежели отражение функциональных сущностных структур предметной области.

Более высокий уровень объективности присущ тем видам классификации, в которых основания класификации выбирают хотя и из числа броских признаков, но таких, которые являются следствием скрытых существенных свойств объектов. Такие классификации можно назвать характерологическими.

Примером характерологических классификаций могут служить так называемые морфологические классификации языков в лингвистике. Они опираются на такие внешние признаки языка как “аморфность” его словоформ, их аглюттинативность, флективность или способность сливаться в словопредложения.

Доказательство того, что эти признаки являются характерологическими, то есть вытекающими из глубинных существенных характеристик языков, служит тот факт, что различия между представителями морфологических классов языков, проявляющиеся на уровне признаков построения слова, сопровождаются заметными различиями на других ярусах языка.

Так, например, совпадение морфемных швов в потоке речи со слоговыми границами присуще в наибольшей мере “аморфным”(корнеизолирующим) языкам, а несовпадение этих границ —флективным.

\53\

Идеалом классификации является сущностная, то есть опирающаяся как на своё основание именно на сущностные признаки объектов. Такую классификацию можно назвать эссенциологической. Только эссенциологическая (сущностная) классификация должна быть основой терминосистемы в узком смысле.

При рассмотрении общих вопросов классификации, сущностной классификации необходимо уделить главное внимание, хотя как идеал она далеко не всегда достижима, поскольку сущность скрыта и лишь реконструируется по наблюдаемым следствиям. Примером сущностной классификации языков может служить генеалогическая.

{V: Тут надо отдать должное настойчивости Б.В. Дроздова: это он неустанно внушает, что главное “кто кого породил”.}

Сущностная классификация объективно единственна: та или иная степень родственности есть проявление объективно присущих имманентных свойств, которые выявляются, а не задаются извне.

{V: Тут и Милорадова пригодилась: Определения-требования — это определения, выражающие требования к тому, какими должны быть объекты или явления, чтобы подпадать под название (номинал). Поэтому их и называют номинальными. Такие определения не вляются ни истинными, ни ложными, так как это-то и выясняется в ходе идентификации объекта (явления), подведения под номинал.}.

Сущность объекта не дана в наблюдении. Характерологические признаки объекта должны рассматриваться хотя и не как сущностные, но всё-таки как существенные, то есть имеющие отношение к той или иной грани сущности.

Пока не нащупаны собственно сущностные основания классификаций, некоторая совокупность характерологических классификаций приближает нас к единственной сущностной. На этом этапе создания нескольких характерологических классификаций может сложиться ложное впечатление о существовании нескольких сущностных классификаций, хотя на самом деле мы получаем здесь представления лишь о некоторой совокупности граней единственной сущности, но не об этой сущности в её целостности.

\54\

Множественность классификаций возникает лишь в случае рассмотрения элементов системы не с сущностной, а с разнообразных частных точек зрения (с позиций частной концепции с целью создания прагматически-ориентированной номенклатуры).

При этом мы получаем представление о классифицируемых объектах в виде проекций их сущностей на прагматические плоскости. В той мере, в какой проекции могут служить средством выявления сущностных свойств системы, мы имеем право их считать характерологическими, то есть классификациями по эссенциологическим признакам.

Если же прагматически значимые признаки оказываются случайными, то эти прагматические классификации должны считаться феноменологическими.

Единицы адаптированной системы могут входить в разные подсистемы и представлять различные уровни или фазы её развития. Так как каждый уровень системы объективно обладает той или иной степенью самостоятельности, то компоненты подсистемы могут быть классифицированы на тех или иных основаниях, втом числе и на сущностных.

Тут также может сложиться впечатление, что мы имеем дело с несколькими сущностными классификациями в одной и той же системе объектов. Однако этот вывод ошибочен, так как фактически мы имеем несколько сущностных классификаций, каждая из которых, если она действительно сущностная, остаётся единственной для своей подсистемы.

Подчеркнём ещё раз, что только при разнообразии аспектуальных подходов мы получаем истинное разнообразие оснований классификаций, как характерологических, так и феноменологических, тогда как эссенциологическая классификация на данном уровне познанности системы является единственной. 

\55\

Сущность системы определяется прежде всего её внутренней детерминантой, которая является следствием внешней детерминанты. В качестве оснований для собственно сущностной классификации компонентов глубоко адаптированной системы должны использоваться детерминантные признаки.

Из их формулировки с учётом того материала, который был в наличии на этапах формирования системы, выводятся сведения о сущности каждого компонента, его внутренних свойствах и необходимых связях в процессе эволюции и функционирования системы.

Однако представление о сущности системы и, следовательно, о сущностной классификации её объектов, можно получить через предварительное выявление лишь частных граней сущности путём характерологической классификации компонентов по различным существенным признакам.

Поэтому остановимся на важнейших видах существенных характеристик компонентов, могущих быть основаниями для характерологических классификаций.

2. Базисные и надстроечные компоненты, родовидовые и партитивные характерологические классификации

Компоненты какого-либо яруса системы имеют имманентные свойства, которые можно изучать изолированно, отвлекаясь от отношений данного компонента к другим, то есть рассматривая его лишь как субстанциальный фрагмент системы.

Если эти внутренние свойства устойчивы и сложились в процессе формирования компонента именно в данной системе (в ответ на её функциональные запросы), то свойства эти отражают субстанциальные грани сущности компонента, то есть являются существенными. 

Возможна субстанциальная классификация компонентов любого из ярусов системы, и она является одной из характерологических классификаций. Сопоставление компонентов определённого яруса системы по сходствам (и противоположностям!) их имманентных свойств позволяет построить субстанциальную парадигматическую классификацию компонентов. Такая классиффикация будет обычной родо-видовой. Каждый компонент получит в ней свой узел, свою парадигматическую значимость.

\56\

Знание имманентных субстанциальных свойств компонентов позволяет выявить их предрасположенность к определённым видам взаимодействия с другими компонентами этого же яруса как основы способности компонентов более высоких ярусов.

Такие способности компонентов к вступлению в синтагматические (мезоярусные) связи можно назвать валентностными свойствами компонентов. Валентностные свойства характеризуют синтагматические потенции компонентов, но только потенции.

Они тоже могут стать основанием для выявления сходств, различий и противоположностей между компонентами, то есть основанием для валентностной парадигматической родо-видовой классификации. Она будет представлять собой ещё одну разновидность характерологической класиификации на любом из избранных ярусов.

Основой представлений о валентностных характеристиках компонентов являются знания об их имманентных субстанциальных свойствах. Если учесть, что сама родо-видовая классификация компонентов системы проводится с целью познания её сущности и, следовательно, её главного субстанциального свойства - внутренней детерминанты, то и при классификации компонентов мы должны обращать внимание прежде всего на функционально наиболее важные свойства, то есть на внутренние детерминанты компонентов системы, на её частные детерминанты. 

Прагматическая валентностная классификация позволяет увидеть потенциальное место каждого компонента в сети его отношений к другим компонентам, то есть определить валентностную значимость компонентов.

Подчеркнём, что до сих пор речь шла о компонентах любого, но лишь одного избранного яруса. Это не означает, что каждый из них рассматривался как незаивисимый от других. Постоянно учитывалось, особенно при классфиыикации по валентностным свойствам, что компоненты каждого из ярусов являются строительным материалом, из которого создаются компоненты других ярусов системы.

\57\

Компоненты любого яруса, выполняющие эту функцию, получили название “базисных компонентов”(лекции по системной типологии языков, прочитанные в УДН в 1982— учебном году).

Обратим теперь внимание на следующее.

Разграничение субстанциальных и валентных характерологических классификаций по существу превращается в совокупность родовидовых классификаций, по две на каждый из ярусов.

Поэтому, если мы хотим получить целостное представление о системе, то желательно, чтобы и результаты классификации представляли собой нечто более целостное, чем названная совокупность поярусных родовидовых классификаций. Путь достиженияния такой целостности —различение базисных и надстроечных компонентов. Поясним, что такое надстроечные компоненты, исходя из их функции в системе.

Наличие у базисных компонентов субстанциальных и валентностных свойств в пределах взаимодействий с компонентами этого же яруса возможно лишь благодаря тому, что в системе зафиксированы схемы этих взаимодействий.

Стало быть, оказались сформированы компоненты с принципиально иной функцией —функцией хранения и оперативной мобилизации информации о схемах соединений и связей базисных компонентов любого из ярусов при построении из них компонентов следующих ярусов. Вот такие “информационные”(но тем не менее вполне материальные!) компоненты, в отличие от базисных, и названы нами надстроечными. 

{V: Здесь легко может возникнуть соблазн отождествить названную “информацию”(с использованием неосознаваемой аналогии) и “информацию проектную”, столь нам привычную и милую. Это будет ошибкой. Например совпадение диаметра, типа, числа заходов и профиля резьбы на болте и гайке предрасполагает ввернуть одно в другое, если ты это знаешь. Но система-то ничего “этого”не знает. Её “информационные” компоненты просто (“по факту”) стыкуют или не стыкуют базисные элементы в гроздья, которые и превращены тем самым в объекты (компоненты) вышележащего яруса.}

Для познания сущности системы важно построение классификаций не только базисных, но и надстроечных компонентов.

\58\

Классификации надстроечных компонентов могут быть также субстанциальными, если они парадигматически соотносят компоненты яруса по их имманентным или валентностным свойствам, но эти классификации являются структурными: надстроечные компоненты, будучи схемами связи базисных компонентов при построении из них компонентов более высокого яруса, сопоставляются по их структурным характеристикам.

При классификации надстроечных элементов можно сравнивать и актуально наличные, и потенциальные харакетеристики, но при этом важно обратить внимание на то, что при изучении надстроечных компонентов мы будем также получать родовидовые классификации, как субстанциальные имманентные, так и валентностные.

Казалось бы, вместо возрастания целостности классификации мы получили простое удвоение числа поярусных родовидовых классификаций: на каждом ярусе по две классификации базисных компонентов и по две —надстроечных.

Однако кроме этого приращения мы получили одно чрезвычайно важное качественное: выделение и классификация надстроечных компонентов открывает нам недоступную при обычной классификации информацию о способах перехода с одного яруса системы на другой, о том, как именно составляются единицы любого яруса из единиц более глубоких ярусов, то есть каковы соотношения между целым и его частями на каждой паре ярусов системы.

Мы получаем, следовательно, классификацию нового качества —партитивную, а родовидовые классификации каждого яруса системы оказываются в её составляющих.

Простейшей из партитивных классификаций является такая поярусная, из которой можно сделать хотя бы заключение о том, компоненты каких из ярусов являются строевым материалом для компонентов любого из рассматриваемых ярусов.

Партитивность в том, что информируя о соотношениях “часть-целое”, такая классификация не даёт сведений, как именно построено любое из рассматриваемых целых. Когда же объектом партитивной классификации являются компоненты всех ярусов, то целостное рассмотрение всего этого многообразия классификаций позволяет нам приблизиться к пониманию сущности, а через неё —к критерию существенности признаков компонентов, и тем самым к обоснованию существенности избранных оснований всех характерологических классификаций.

\59\

Так, например, учёт места компонента в сети взаимодействий позволяет понять, какими валентностями он должен обладать в рассматриваемом узле. Осознание валентностей помогает оценить, насколько важные основания были выбраны нами на этапе валентностной классификации базисных компонентов.

Такое уточнение оказывается в свою очередь важным для установления того, какими имманентными субстанциальными свойствами должен обладать компонент, чтобы в нём возникла функционально важная валентность.

После этого мы получаем возможность уточнить, какие из субстанциальных свойств компонентов должны быть в первую очередь положены в основания парадигматической родо-видовой классификации, то есть какие из свойств являются внутренними детерминантами этих компонентов.

Сказанное позволяет сделать ещё одно уточнение.

Пока речь идёт о ярусах, выделяемых по принципу “часть-целое”, то есть о партитивных ярусах, то иерархичность ярусов устанавливается на основе безусловно объектных характеристик базисных компонентов. Но можно ли говорить о ярусах, когда имеется в виду классификация базисных компонентов избранного яруса?

С одной стороны, можно, поскольку мы убеждены, что такая классификация относится к числу родо-видовых, а вид подчинён роду. С другой стороны, родовая принадлежность может быть истолкована просто как принадлежность к одному и тому же партитивному ярусу.

Если парадигматически сопоставлять компоненты яруса по произвольно выбранным признакам, то каждый элемент будет характеризоваться как пучок дифференциальных признаков, в результате чего общее число этих элементов не будет превфышать числа возможных комбинаций признаков, и все элементы окажутся принадлежащими единственному уровню —полю комбинаторных возможностей дифференциальных признаков.

В этом случае понятия “уровень”или “ярус”, в применении к парадигматической классификации элементов определённого партитивного яруса, оказываются непрдуктивными.

\60\

Иным будет результат классификации, если расматривать элементы с учётом субстанциальных характеристик компонентов более высоких ярусов, то есть если учитывать и партитивные аспекты. Тогда удастся обнаружить объективную шкалу значимости свойств элементов в системе на любом из партитивных ярусов.

Классификационно наиболее значимыми оказываются функционально важные свойства элементов, их частные внутренние детерминанты. Менее значимые свойства используются в системе лишь для модификации значимых.

Следовательно, парадигматическая классификация элементов яруса, будучи субстанциальной и детерминантной, оказываеся также и стратификационной, многоуровневой. Хотя в этом случае мы имеем дело уже не с партитивной, а с родовидовой стратификацией.

{V: И вот этот существеннейший результат, то обо что

спотыкаются непрестанно мерономисты и таксономисты и не могут разобраться, дано здесь, как обычно, походя! У 

Мельникова важна любая, даже очень “серенькая”с виду фраза!}

Чем объективней родо-видовая классификация, чем в большей мере она опирается на детерминантные представления, тем более чётко удаётся сформулировать правила построения компонентов более высоких ярусов из компонентов более низких, то есть тем более объективной оказывается классификация и стратификация надстроечных компонентов.

Взаимоуточняемые таким образом характерологические классификации помогают выявить направление зависимости характеристик компонентов одного яруса от соответствующих характеристик других ярусов и в конце концов установить, какое из свойств системы поддерживается свойствами компонентов всех ярусов, то есть является внутренней детерминантой изучаемой системы “как именно системы”, а не просто “некоего целого”.

\61\

Внутренняя детерминанта, поскольку она помогает увидеть функционально необходимые отношения между частными детерминантами, наиболее полно приближает нас к пониманию сущности классифицируемых единиц, позволяет рассматривать систему как компонент надсистемы.

Теперь мы можем начать понимать функцию системы как целого и, следовательно, определить внешнюю детерминанту системы, то есть тот функциональный запрос надсистемы, для удовлетворения которого и формировалась система.

Выявление внешней детерминанты позволяет результаты партитивной классификации легко преобразовать в классификацию функций компонентов системы на всех её ярусах. После чего становится ясно, как наличие конечной функции системы поддерживается функциональными характеристиками компонентов.

Становится также ясно, что результаты родовидовой классификации элементов отражают диахронические процессы увеличения числа модификаций исходных элементов системы, обеспечивая возможность построения компонентов всё более высоких уровней и увеличения функциональных потенций системы.

\62\

Рассмотрение партитивных классификаций надстроечных компонентов позволяет вскрыть основные стадии возникновения специализации новых компонентов и органов по мере становления системы, углубления уровня её адаптации.

{V: Снова то же! Дан чёткий рецепт перехода к стадиальному рассмотрению, то есть диахроническому, процессно-историческому рассмотрению системы. И опять буквально походя!}

Выявление внешней детерминанты обнажает также принципиальную “стыкуемость”классификаций разных систем одной надсистемы, если они сущностны, эссенциальны, детерминантны.

Этот вывод чрезвычайно важен для терминоведения, если помнить об актуальности таких его задач, каке объединение частных терминолектов в единые терминосистемы.

Если сочетание родовидовых классификаций с партитивным разграничением базисных и надстроечных компонентов системы дополнить сведениями о том, какой была внешняя детерминанта в становлении системы и не изменилась ли она, когда начата классификация, то результаты классификации могут дать материал и для прогнозирования предстоящих свойств компонентов системы в целом.

{V: здесь мимоходом мы снова получили подарок от ГП, так как это есть не что иное, как финал обоснования нашей “таблицы шагов системного анализа”}

\62\

3. Прагматические классификации как основания разработки “номенклатур”и отношения между классификациями

Итак, характерологические классификации позволяют через раскрытие существенных признаков системы классифицируемых объектов приблизиться к сущностной класиификации, тогда как прагматическое рассмотрение этих же объектов остаётся нередко чисто феноменологическим, хотя, конечно, оно имеет определённое отношение к сущности, но не рассматриваемой системы, а той внешней системы, с позиций нужд которой рассматриваются свойства компонентов первой системы. Таким образом, едва ли правомерно говорить о чисто феноменологических классификациях.

Компоненты системы, рассматриваемой в связи с портебностью разработки “номенклатуры”, оказываются не просто совокупностью единиц “онтологического инвентаря”или “единичных понятий”, а таким множеством объектов, к которым приложима деятельность по их классифицированию и дефинированию, хотя и не по сущностным для этой системы свойствам.

\63\

Обычно об объектах “номенклатуры” говорят как об объектах номинации, но не классификации, ибо “внутренней системностью”элементы содержания номенов будто бы не обладают.

{V: “Жук нарывник!”}

Обратим внимание на тот факт, что компоненты, выявленные и получившие определения на основании их сущностной классификации, могут оказаться такими, что часть из них представаляет прагматический интерес для некоторой внешней системы.

{V: В силу чего настоятельно необходимо иметь структурированный список этих надсистем и последовательно проверять, не появились ли уже “у них” интересы!}

Можно встретить две разновидности такой ситуации. Во-первых, прагматический интерес внешней системы ограничивается объектами исходной, так что эти объекты оказываются и её подсистемами. Такие объекты получают двойную характеристику. С одной стороны, получив отражение в системе понятий сущностной классификации, такие объекты уже имеют дефиниции и наименования.

В таком случае целесообразно сохранить эти характеристики в терминосистеме, а номенклатурные наименования разработать как дополнительные после того, как осуществлена классификация по прагматическим характеристикам и выработаны дополнительные прагматические дефиниции.

Таким образом на одной и той же системе объектов может быть надстроено несколько “номенклатур”, однако исходной должна быть их принадлежность к общей для них терминосистеме, в которой формировалась их сущность.

Такая система ранее была названа нативной. И только в том случае, если терминосистема не покрывает некоторых наиболее низких уровней классификации, но в прагматическом аспекте единицы этих уровней представляют интерес, их классификация, дефиниция и номинация оказывается только номенклатурной, а в терминосистему они входят лишь как представители тех понятий, которые в терминосистеме являются нижними.

\64\

Например, в терминосистеме полеззных ископаемых нефть может оказаться на низшем уровне, а нефтяная промышленность может иметь “номенклатуры”, в которых нефть классифицируется по месту её добычи {и пригодности для технологических переделов}, вследствие чего нижний уровень терминосистемы номенклатурно дробится дальше. 

Если терминируемые понятия отражают компоненты социальной деятельности, представляющей собой типы действий и объекты, используемые в качестве средств, то все компоненты такой деятельности должны быть рассмотрены с позиций их роли в осуществлении функций системы в надсистеме.

Построенная классификация этой деятельности будет представлять собой терминосистему. Однако нередко в подобных случаях некоторые единицы низших уровней понятий (а также объекты) втягиваются в эту систему из других систем, подвергаясь адопции в этой системе.

Но при этом втягивающая система использует лишь часть из свойств, которые формировались в них как в компонентах другой, нативной системы. В таких “втянутых” компонентах первичными следует считать их сущностные характеристики, выявляемые при разработке “терминологии”для системы, из которой пришёл этот “компонент”. Тогда его характеристики в системе, в которую он втянут, должны рассматриваться как номенклатурные.

Так проявляется ещё одна закономерность в отношениях между терминосистемой и “номенклатурой”: каждая номенклатурная единица должна быть единицей некоторой иной нативной терминосистемы, занимать своё определённое место в сущностной классификации её понятий, отражённое в её сущностной дефиниции. 

\65\

При этом место такой единицы прагматической (номенклатурной) классификации, её номенклатурная дефиниция —всё это должно быть вторичным. Ясно также, что любая единица терминоссистемы может иметь много вторичных, номенклатурных характеристик, входить в несколько номенклатур и в каждой иметь свою дефиницию и номенклатурное наименование.

{V: Стало быть, подшивка номенклатурных понятий может произойти в любом узле ядерной терминосистемы.}

Мы приходим к выводу, что вопреки общепринятому взгляду, деятельность по классификации понятий должна осуществляться не только при разработке терминосистем, но и при разработке “номенклатур”, хотя, конечно, основания классфикации здесь иные —внешнесистемные, имеющие отношение к сущзности лишь внешних систем. 

Но и в том, и в другом случае они системны. Кроме того, мир един и любые две системы на некотором ярусе оказываются системами одной и той же надсистемы, “органами”одной и той же надсистемы. Поэтому при всём многообразии номенклатурного рассмотрения они в конечном счёте входят в единственную сущностную классификацию некоторой высшей надсистемы, так что и номенклатурная деятельность получает основания.

\66\

В принципе возможно объединение всех форм терминологической деятельности в одну терминосистему, в которой “стыковка”частных терминосистем обеспечивается на основе выявления иерархии сущностей объектов и сущностей форм социальной деятельности, а результаты номенклатурной деятельности “накладываются”на соответствующие фрагменты полей понятий как вторичные.

* * *

В заключение раздела представим обобщённые схемы видов классификации —феноменологической, характерологической и эссенциологической.

— в феноменологической классификации могут быть в свою очередь выделены разновидности классификаций:

• по случайным признакам;

• по произвольным признакам;

• по внешне броским признакам;

• по признакам, значимым для внешней системы.

Когда речь идёт о прагматической классификации компонентов системы, например, в связи с потребностями разработки “номенклатуры”(а не “терминологии”в узком смысле), то мы имеем дело с феноменологической классификацией четвёртой разновидности.

— среди характерологических классификаций мы выделили две разновидности:

• классификации базисных компонентов и классификации надстроечных компонентов;

• родовидовую классификацию, которая строится на учёте внешних детерминант отдельно для каждого из ярусов партитивной классификации.

Партитивная классификация базисных элементов оказывается преимущественно субстанциальной, а такие её структурные характеристики, как, например, валентностные, оказываются весьма полно отражёнными в классификации надстроечных компонентов; классификация надстроечных компонентов представляет в этом случае наиболее полную информацию о структурно-синтагматических характеристиках системы классифицируемых компонентов, и в ней субстанциальные классификации оказываются второстепенными.

\67\

Родо-видовая классификация представлена двумя разновидностями:

- субстанциальной;
- валентностной;

причём в валентностной нужно различать ещё актуальную и потенциальную. Учитываются прежде всего функционально значимые субстанциальные и структурные свойства единиц. В данном случае мы весьма близко подходим к пониманию сущности этих единиц и системы, которую они образуют.

Естественно задать вопрос, что же представляет собой собственно сущностная, эссенциологическая классификация?

После того как из соотнесения партитивных и родо-видовых классификаций мы смогли уточнить внутреннюю детерминанту целого, мы должны получить сведения о том исходном материале, который был в распоряжении надсистемы в период, когда возникла необходимость иметь систему (состав которой мы теперь классифицируем!) с определёнными функциональными свойствами.

Если нам удастся установить причину этого запроса надсистемы, то мы будем знать и внешнюю детерминанту. Зная законы адаптации, мы можем теоретически реконструировать все этапы становления системы {вместе с кризисными перестройками на их стыках и выходными новообразованиями каждого этапа}. Мы сможем осознать также органичную взаимообусловленность её функции и субстанциальных характеристик на всех партитивных ярусах.

После этого система представляется нам как необходимое следствие объективных оснований её возникновения, становления и функционирования, что и будет наиболее полным осознанием сущности классифицируемых компонентов системы.

Ещё более глубокое представление о сущности системы и каждого из компонентов мы получим, если учтём влияние факта изменения внешней детерминанты, приводящего к изменению внутренней и, следовательно, к эволюции системы целиком.

{V: Тут что-то не так! Здесь не эволюционный (популяционный) аспект. Эта отягчающая омонимия есть у ГП везде. Систему ведь так можно измучить подвижками во внешней детерминанте, что получится напластование органов и функций, а в итоге —прсевдоморфоз, но никак не результат эволюции. Это надо уточнить, втащив сюда таблицу родов эволюции из piaget.txt

Подробно:

(I) С неэволюционной “фиксистской”точки зрения адаптацию можно выводить как из “предустановленной гармонии”между организмом и средой, так и из “преформизма”, полагающего, что организм реагирует на ситуацию, актуализируя свои потенциальные структуры, или даже из “эмержентности”структурированного целого, не сводимого к своим элементам и определяемого как изнутри, так и извне.

(II) Что касается эволюционизма, то адаптивное изменение объясняют либо влиянием среды (ламаркизм), либо эндогенными мутациями с последующим отбором, либо прогрессирующим вмешательством и внешних и внутренних факторов.

{V: Мы выделили в рамку II₂ потому, что в пользу этой “клетки”свидетельствует опыт, проведённый на бактериях и состоящий в следующем. В чашке Петри с культурой в виде пятен-колоний мягкой широкой круглой торцовой кистью “берут копию”, то есть “макают”кисть в чашку а затем, делают отпечаток в другую (пустую) чашку. При этом “география-топология”колоний дублируется. Первую чашку подвергают воздействию радиоактивного излучения и определяют, какие из пятен выжили. Соответствующие им пятна из второй чашки изымают и переселяют на “вырост”в третью чистую чашку. Затем с разросшейся культурой опыт повторяют, как уже описано выше. Этот цикл проделывают несколько сотен раз, постепенно увеличивая дозу облучения. Получается, что идёт искусственный отбор мутаций близких родственников бактерий, которые показывают стойкость к излучению. Но эти родственники сами облучению ни в одном поколении не подвергаются. ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, ЕСЛИ ИХ ОБЛУЧЕНИЮ ПОДВЕРГНУТЬ, ОНИ ЭТУ СТОЙКОСТЬ ПРОДЕМОНСТРИРУЮТ. По нашему мнению этот опыт говорит в пользу теории эндогенных мутаций с последующим отбором, причём в версии НОМОГЕНЕЗА, принадлежащей Л.С. Бергу.}

Просто поразительно, сколько существует общих течений мысли, по разному объясняющих как познание само по себе, так и отношение между мыслящим субъектом и объектом.}

\68\

Глава IV. Дефиниция классифицированных объектов терминоведения и объектов “номенклатуры”

1. Условия эффективности разработки дефиниции терминируемых понятий

Прежде чем говорить о принципах дефиниции понятий, обратим внимание на одно общее положение. Зададим вопрос, почему многие отрасли науки, техники и иных видов деятельности имеют такие дефиниции терминов, которые вызывают нарекания специалистов, особенно тех, которые только начинают свою деятельность в данной отрасли? Крайней формой неблагоприятного положения является вообще отстуствие каких-либо дефиниций.

Можно указать на три причины.

1.

Соответствующие отрасли фактически ещё недостаточно сложились и весьма расплывчатыми являются даже иплицитные, подсознательные представления специалистов о функции их деятельности и отношениях между ними. Следовательно, какая бы активная терминологическая работа ни была предпринята, эффективность её будет незначительной, так как неопределённым останется состав терминируемых понятий, не удастся найти объективные основания для классификации понятий, и дефиниции, даже если они будут предложены, не смогут отразить существенных характеристик понятий.

Но существуют и иные причины отсутствия хороших дефиниций.

2.

Вторая из причин —неэксплицированость знаний и опыта специалистов данной отрасли, несмотря на то, что деятельность давно сложилась, “обросла”системой приёмов и приспособлений, то есть на уровне подсознания представления чётки и систематичны.

\69\

Такое положение складывается тогда, когда навыки успевают передаваться молодым поколениям через их непосредственное участие в профессиональной деятельности, так что сохраняются все возможности не столько объяснить, сколько показать, как и что нужно делать.

И только если условия передачи опыта изменяются таким образом, что его стихийное освоение затрудняется, например, в случае необходимости резкого ускорения подготовки новых специалистов, начинает осознаваться важность специальной терминологической работы, выявления того, каков истинный состав тех элементов знания, которыми интуитивно оперируют специалисты, как они увязаны и как выражаются языковыми средствами.

В таком случае работа терминолога в тесном контакте со специалистами может содействовать экспликации, то есть осознанию сложившихся знаний, классификации понятий отрасли, разработке их дефиниций и усовершенствованию средств номинации. 

3.

И последний случай, когда терминологическая работа вообще и работа по составлению дефиниций терминируемых понятий в частности, является полезной —это случай, когда отрасль давно имеет солидную теоретическую базу, в статьях, монографиях истолкованы её понятия, но в силу ряда обстоятельств отрасль не имеет упорядоченной терминологии и, следовательно, не имеет системы дефиниций понятий. Ясно, что работа по созданию системы в этой “терминологически перезревшей”отрасли может быть осуществлена без труда и за короткое время.

Уточнив, в каких случаях терминологическая работа имеет практический смысл, мы вправе в дальнейшем исходить из того, что этап дефинирования проводится после того, как осуществлён этап классификации понятий.

Перейдём теперь к вопросу о сущности конкретных способов дефиниции.

\70\

2. Основные виды дефиниции “терминов”

Поскольку особенность лексем, являющихся наименованиями единиц поля понятий, заключается в том, что их словарные узуальные смыслы ассоциированы с единицами этого поля, формирующимися в системе объектов отрасли, то единицы поля понятий представляют собой не просто совокупность обобщённых образов, а составляют в свою очередь уже совсем иную систему, в которой каждое понятие имеет свою функцию, обеспечивающую всей системе понятий выполнение её общей функции.

Исходя из этого, легко теперь представить, как должны делаться определения, дефиниции каждого из терминов, что относится к определению смысла термина.

Теперь можно выявить основные разновидности дефиниций, исходя из того, что они являются отражением поля взаимосвязанных понятий данной терминосистемы именно как системы. Мы можем говорить о разных типах дефиниций.

1) Субстанциальные дефиниции

Если систему поля понятий “терминологии”рассматривать просто как понятийную субстанцию, то есть состав поля и перечень свойств кажого самостоятельного объекта, то дефиниция “терминологии”будет представлять перечень дефиниций. Для этого нужно, чтобы морфемы, их значения, а также узуальные смыслы морфемных синтагм раскрывали смысл термина настолько детально, чтобы и неспециалист представил этот смысл.

Иными словами, дефиниция должна послужить тем “оптическим прибором”, заглядывая в который человек, интересующийся содержанием термина, не просто мог бы через лексемы дефиниции увидеть смысл, являющийся общекультурным “логосом”, но и воспринять её вместе с этим узуальным смыслом как единицу “специального логоса”.

\71\

Если этот показ смыслов как единиц “специального логоса”удачен, то, “видя”смысл термина, можно уже догадаться и об отношениях между смыслами целостной системы смыслов как элементами “понятийного поля”. Но этот эффект должен рассматриваться как хотя бы благоприятный, но не обязательный.

2) Структурные дефиниции

Поскольку смыслы терминосистемы связаны между собой сетью связей и отношений, то можно так представить дефиницию поля смыслов, чтобы ясно была отражена эта сеть, то есть структура связей и отношений между смыслами.

Для этой цели уже нет необходимости раскрывать внутренние черты смысла каждого термина, а достаточно его пометить (в принципе даже пронумеровать, но естественней воспользоваться лексемой) и потом отразить отношение содержания данной пометы к содержанию других помет.

Нужно представить значимость каждого смысла в поле смыслов дефинируемой терминосистемы таким образом, как если бы это была значимость внешних форм лексем.

Но такое общее толкование принципов дефиниции через структурные характеристики должно быть уточнено: либо это значимость понятия каждого партитивного яруса в соответствии с родовидовой парадигматической классификацией, либо это валентностная синтагматическая характеристика понятий в классификации надстроечных компонент.

\72\

3) Тезаурусные дефиниции

Тип чисто структурной дефиниции, который можно назвать тезаурусным, по своей функции аналогичен не прибору, через который мы видим смысл термина, а экрану, на котором даны валентности каждого термина, отражающие его способность вступить в связи или отношения с другими терминами, и косвенно отражена каждая из возможных сетей как целостная схема, как та или иная структура поля смыслов.

Поскольку типы отношений между единицами могут быть разнообразными, то на одном и том же смысловом поле можно выделить не единственную структуру изучаемой системы, которые дополняют друг друга.

Если мы изображаем сеть отношений при тезаурусной дефиниции как схему внешних связей между наименованиями понятий, то есть между терминолексемами, то на одних и тех же элементах можно представить отношения, возникающие не только между смыслами, но и между терминолексемами как внешними формами лексем. Например, совпадающие-различающиеся, заимствованные-исконные, простые-сложные и т.п.

Следовательно, в принципе возможны тезаурусные структуры, которые уже не будут иметь отношения к содержанию терминов. Их нельзя смешивать с дефиниционной информацией, хотя при полном анализе “терминологии”информация о внешней форме терминов также может быть представлена.

4) Системные дефиниции

Может существовать и собственно системная дефиниция. Она должна давать субстанциальную информацию, то есть “высвечивать”смысл каждого термина, но не просто целостно и подробно (как при субстанциальной дефиниции), а таким образом, чтобы становилось понятно, какие функционально важные связи и отношения между элементарными смыслами вытекают из индивидуальных особенностей этих смыслов. Дефиниция должна, как и структурная, констатировать эти связи и отношения, то есть из неё должна вытекать и тезаурусная информация.

\73\

Подчеркнём, что системная дефиниция —это не просто сумма субстанциальной и структурной дефиниции. Системная дефиниция —это такое сочетание обеих форм, при котором из структурной информации вытекают представление о наиболее вероятной субстанциальной, а из субстанциальной информации —наиболее вероятные структурные взаимодействия элементов поля терминосистемы, так что вместе эти два аспекта обеспечивают представление о её целостности и функциональной оправданности.

Соственно системная дефиниция должна выражать те характеристики, которые являются не просто субстанциальными, а субстанциальными детерминирующими свойствами компонентов каждого из ярусов партитивной классификации, соотнесёнными на основе родовидовой классификации этих компонентов и тем самым имплицитно содержащими характеристики, которые отражены классификацией соответствующих надстроечных компонентов.

Если фрагмент реальности, который отражён в смыслвом поле, является глубоко адаптированной системой и если система терминов глубоко адаптирована, то отсюда прямо не следует, что даже системная дефиниция будет иметь тот же уровень системности, что и дефинируемое смысловое поле.

Поэтому можно говорить разном уровне системной дефиниции и различать такие градации, как, наприер, системная дефиниция с формулировкой внешней детерминанты, с определением исходного материала и т.д.

Высшим уровнем системности дефиниции, возможным лишь в особо благоприятных случаях, является такая дефиниция, в которой удаётся все определения строить из одного и того же набора лексем, каждая из которых имеет строго закреплённый за ней смысл, являющийся одновременно смыслом одного из классификационных признаков.

\74\

Такая дефиниция оказывается одновременно полной информацией о месте понятия в классификации понятий, а рассмотрение этого понятия позволяет однозначным способом составить дефиницию этого понятия исключительно путём перечисления лексем, называющих признаки понятия.

Дефиниции в такой “терминологии”оказываются короткими и поэтому могущими использоваться и в качестве наименований. Следовательно, возможная лишь на базе ясного разграничения этапов классификации, дефиниции и номинации, системная экспликация “терминологии”(на высшем уровне системности) приводит к слиянию этих этапов: грань между классификацией, дефиницией и номинацией оказывается всё менее резкой.

Из реально существующих “терминологий”, наиболее близких к высшему уровню, можно назвать прежде всего химическую “терминологию”. Сказанное позволяет лишний раз убедиться в том, что с позиций системной лингвистики мы можем понять принципиальную важность разных типов дефиниций, понять достоинства и ограниченность, но не принципиальный порок каждого из типов, выявить пути объединения достоинств и взаимного погашения недостатков дефиниции.

Отсутствие системного подхода на практике приводит к тому, что одни терминологи предпочитают субстанциальные дефиниции, другие —структурные, третьи —тезаурусные, но при этом каждый может не признавать права на осуществление тех способов, которые используются другими, и лишь в исключительно редких случаях мы встречаемся с дефинициями истинно системными.

3. Особенность дефиниции номенов

До сих пор мы говорили о дефиниции как об этапе создания “терминологии”, а не “номенклатуры”. Речь шла о способах раскрытия через дефиницию сущности дефинированных понятий. Если же эти же понятия оказываются объектом номенклатурной деятельности (рассматриваются с прагматических позиций), то они должны получить другие дефиниции. Прагматический аспект связан с разработкой не сущностной, а прагматической классификации дефинируемых понятий.

{V: Лексемы для определений берут только из списков ветвления: здесь происходит совпадение дерева понятий и нахлёстывающего дерева дефиниций. “Дерево дефиниций”—это более богатый и интересный “скандальный” объект! Поэкспериментировать на примере entwick0.txt}

\75\

Если в определении понятия как терминируемой единицы дефиниция должна раскрыть его внутренне значимое содержание, то есть отражение сущности соответствующего предмета, то в дефиниции того же понятия как номена определённой “номенклатуры”должны быть раскрыты только черты, которые отражают характеристики, важные лишь для внешней системы, то есть являющиеся внешне значимыми.

Если дефиниция понятия как элемента “логоса” “терминологии” раскрывает это понятие как сущность единицы уровня “онтоса”, то дефиниция того же понятия как единицы “логоса”некоторой “номенклатуры”представляет лишь проекцию этой сущности на определённую прагматическую плоскость. И число таких “плоскостей”задаёт число “номенклатур”, в которые может входить терминируемое понятие.

Каждая из внешних систем, прагматические запросы которых приводят к необходимости иметь для “терминологии”некоторое число “номенклатур”, задаёт тем самым особые основания для классификации понятий.

Но поскольку и элементы содержания номенов остаются не просто перечнем, а представляют собой систему классифицированных единиц, то при определении элементов содержания “номенклатур”дефиниции могут быть субстанциальными, структурными, тезаурусными и системными: любым из этих способов можно раскрыть черты объекта “номенклатуры”.

Глава V. Проблема наименования классифицированных и дефинированных понятий и объектов “номенклатуры”

1. Толкование, дефиниция и наименование терминов и номенов

Если бы отрасль могла создаваться за раз и в окончательном виде, то этапы этого создания могли бы осуществляться по схеме: сначала была бы разработана система классификации понятий.

\76\

Потом для понятий была бы разработана система дефиниций, далее —подбирались бы или придумывались наименования этих понятий.

Однако на практике формирование “терминологии”протекает иначе: возникновение специальной деятельности проявляется прежде всего в том, что в общении специалистов начинают употребляться наименования понятий и иных элементов знания, ещё недостаточно эксплицированного и не отражённого в системе дефиниций.

И если начинает проводиться терминологическая работа, то упорядочение наименований связано с большими трудностями, чем осуществление классификации и дефиниции. Объясняется это тем, что и классификация, и дефиниция проводятся либо вообще в первый раз, либо, если они уже и имеются, то требуют существенной перестройки.

Этот факт не накладывает ограничений на работу терминолога, так как её результаты относятся к теории отрасли, а теориям свойственна постоянная ревизия представлений об изучаемом объекте. Иное дело —ревизия наименований этих понятий.

Если даже доказано, что какое-либо наименование “теоретически”является несовершенным, но закрепилось в узусе профессионалов, то при разработке более совершенной системы наименований с этим узусом нельзя не считаться. Оценка того, наколько хорошим или плохим является наименование понятия, требует учёта большего числа факторов, чем оценка качества классификации или дефиниции.

Ниже мы будем рассматривать проблемы наименований из предположения, что сложившегося узуса ещё нет.

Остановимся сначала на том, какова функция наименования терминируемых понятий или элементов содержания “номенклатуры”и каковы языковые средства создания наименования.

\77\

Во-первых, раскрытие содержания понятия возможно лишь путём его весьма подробного описания, требующего нередко учёта контекста всей теории данной отрасли. Дефиниция же не предназначена для полного раскрытия, она лишь указывает на наиболее существенные стороны определяемого понятия, которое позволяет специалистам логически вывести знания о ряде иных сторон содержания этого понятия. Можно сказать, что дефиниция лишь намекает на наиболее важные стороны понятийного содержания. А подробности и так содержатся в памяти специалистов.

Граница между наименованием и дефиницией, толкованием и полным описанием содержания понятия не имеет качественных скачков. Краткое толкование может быть расценено как подробная дефиниция. А краткая дефиниция, особенно если она доведена до двух‑, трёхсловного сочетания, может функционировать и как наименование.

Различие в том, что выраженные в дефиниции признаки, сколько бы их ни было, должны относиться к существенным, тогда как в наименовании может быть представлен любой набор признаков. В предельном же случае наименование может вообще не отражать признаков именуемого, то есть быть индексом. 

Если наменование можно представить как результат процесса укорочения дефиниции, то оно относится к наименованиям дефинитного типа (по П.В. Веселову). В тех же случаях, когда мы имеем дело не с терминами, а с номенами, всё сказанное сохраняет силу, если не забывать, что содержание номена —лишь часть содержания термина, иеющая внешнюю значимость по отношению к определённой внешней системе.

Важнейшие типы наименований терминируемых понятий (используя результаты стр. 30) следует рассмотреть особо.

\78\

2. Важнейшие типы наименований терминов и номенов

Различая в языковом знаке как лексеме уровни:

• морфем,

• их значений,
  - ближайших,
  - дальнейших,

• предконечных и конечных узуальных смыслов,

• содержание термина как специального узуального смысла (элемент специального “логоса”), внешней формой для которого являются единицы уровня морфем, а внутренней формой —внутренняя форма лексемы и её общий узуальный смысл,

мы ранее пришли к выводу, что наиболее простым является индекс, то есть такой вырожденный знак, в котором содержание термина ассоциировано непосредственно с внешней формой и не имеет внутренней. Индекс не входит в число лексем языка, не имеет значения и узуального смысла (если не произойдёт детерминация термина).

Учитывая требование избегать ложно ориентирующих терминов, мы можем сказать, что индекс никогда не приводит к неправильной смысловой ориентации и может представляться как наиболее целесообразная форма понятия.

Однако это достоинство индексов может быть расценено и как недостаток. Ведь наименование должно по возможности и правильно ориентировать. Индекс в этом отношении нейтрален, он вообще никак не ориентирует. Отсюда ясно, что индексы могут иметь лишь очень ограниченное применение, например, лишь для самых общих понятий научной теории.

Индексы либо изобретаются авторами новых элементов специального “логоса”, либо оказываются таковыми, если элементы “логоса”заимствуются из иноязычной культуры с наименованиями, не имеющими для заимствующего народа внутренней формы и поэтому представляющими чистую внешнюю форму. 

Наиболее ярко отрицательные последствия ложного ориентирования проявляются, когда лексема общенародного языка, выражающая определённое поле узуальных смыслов, чисто произвольно выбирается в качестве термина. В этом случае внутренняя форма лексемы и её смыслы могут намекать на что угодно, но только не на содержание термина. 

\079\

Использование таких наименований может быть оправдано лишь в чрезвычайных случаях, например, когда нужно, чтобы непосвящённый не мог догадаться, что имеют в виду специалисты.

Чисто условное использование лексем общенародного языка может быть оправданным, например, тогда, когда их способность давать ложную ориентацию является целью.

Стремление разрабатывать наименования понятий, ориентирующих как можно более правильно, приводит к разработке терминов дефинитивного типа. Добиться дефинитивности тем легче, чем в большей мере наименования приближаются к дефиниции.

Например, наименование в виде словосочетания имеет больший уровень дефинитивности, чем простое слово. Желание удовлетворить требованию дефинитивности часто вступает в противоречие с желанием избежать громоздких наименований.

В умении разрешить это противоречие проявляется искусство терминолога. Здесь не может быть универсальных правил, но некоторые рекомендации могут быть высказаны.

Совмещение краткости с дефинивтностью наименования легче достигается тогда, когда слово не имеет поля узуальных смыслов и в то же время понятно специалистам. Это равнозначно тому, что такое слово имеет минимальную глубину внутренней формы, представленную только значением морфем.

Содержательные намёки, которые улавливает носитель языка из представленного набора значений, образуют поле потенциальных смыслов словоформы. Дефинитивность такого однословного наименования в том, что терминируемое понятие, выразителем которого должны служить данные однословные наименования, входит в это поле потенциальных смыслов, то есть является одним из естественных смыслов, на которые может намекать набор морфем.

\80\

Однако и этот приём не исключает возможность превращения наименования в ложно ориентирующее. Такое наименование представляет собой словоформу, построенную в соответствии с нормами.

Если в социальном знании возникает такой элемент общего “логоса”, который входит в то же поле потенциальных смыслов, что и специальный узуальный смысл, то для выражения этого же смысла может быть изобретена и закреплена узусом та же самая слвовформа. Внутренняя форма такого наименования начнёт ориентировать не только на специальный смысл, но и на общий (общенародного языка).

Такая ситуация складывается и тогда, когда удачно заимствуется и поле “логоса”, и внутренняя форма единиц “лексиса” терминологии, сложившейся на иностранной языковой базе. В этом суть такого явления как калькирование.

Если бы каким-то образом удалось существенно уменьшить возникновение общих узуальных смыслов у наименований, созданных для выражения специальных, терминированных смыслов, то такие наименования могли бы сочетать в себе краткость, дефинитивность и устойчивость против переосмысления.

Близким к этому идеалу является принцип заимствования иностранных языковых знаков как морфем, то есть элементарных значащих знаков, минимумов внешней формы. Чтобы реально можно было освоить состав этих морфем, их нужно брать из одного источника, вместе с основными законами их сочетаемости.

\81\

В качестве таких источников используют, как правило, классические мёртвые языки. В Европе это латынь и греческий, в мусульманском мире —классический арабский язык, в Индии —языки древних текстов, в Китае —древнекитайский язык вэнь-янь и т.д.

Так как в этих случаях знаки для дефинируемых понятий снова называют через имена нарицательные, хотя и чужих языков, то возможны те же нежелательные эффекты: сталкивание новых терминируемых смыслов с уже существующими.

Однако “сталкивания смыслов”в случае использования знаков из древнего языка практически не опасны: редко кто знает древние языки в такой степени, чтобы помнить узуальные смыслы трёхтысячелетней давности. Да если и знает, то встреча этих смыслов в одном контексте практически исключена.

По этой же причине успешно фукнционируют в качестве знаков для терминопонятий слова и обороты из словаря предшествующих состояний родного языка, то есть архаизмы. Например, используется имя нарицательное “горожанин”, а как социально-юридический термин используется не русское, а церковнославянское слово “гражданин”.

\82\

На высшем уровне упорядоченности “терминологии”удаётся так расклассифицировать единицы специального “логоса”, что перечень лексем, называющих классификационные признаки понятия, оказывается одновременно и дефиницией этого понятия.

Подобные дефиниции, являясь максимально краткими, приближаются по свойствам к тому, чтобы функционировать и в качестве намиенования дефинитивного типа. Однако, при всей своей краткости, они оказываются состоящими из ряда лексем и в полной мере условию краткости удовлетворять не могут.

Обратим внимание на тот факт, что каждая дефиниция, заключающая в себе лексемы, называющие только классификационные признаки понятий, принципиально составляется из комбинации лексем, черпаемых из одного и того же относительно небольшого перечня.

Следовательно, достаточно каждую из лексем задублировать коротким знаком, например, морфемой, как мы получим возможность заменять многолексемную дефиницию однозначно соответствующей ей многоморфемной искусственной лексемой.

Ещё раз напомним, что из немногих пока реальных “терминологий”такой наиболее высокой степенью систематизированности обладает химическая терминосистема, в которой, если суть вещества осознана, нет проблемы дать дефиницию и наименование этого вещества.

Сказанное справедливо и для номенклатурных наименований.

3. Гибридные наименования и имена собственные

Когда осваиваются приёмы создания и выбора знаков для терминосистем и “номенклатур”на основе не одного, а двух-трёх источников (например, древнегреческого и латинского), то легко начинают возникать гибридные слова, “слова-кентавры”: соединения из морфем разноязычного происхождения. Например, слово “линвистика”состоит из латинских и греческих морфем.

\83\

А.А. Реформатский говорит о таких составных терминах, как о допустимом явлении. Однако едва ли с этим можно согласиться. Иное дело, если некоторые заимствованные морфемы фактически становятся общенародными в заимствующем языке. Например, морфема анти- для русского человека естественно звучит и в греческом “антидемократический”и в русском “антинародный”.

В общем же случае желательно, чтобы терминолог или специалист в конкретной области, создавая наименования для новых понятий, прибегал к “смеси французского с нижегородским”как можно реже.

До сих пор у нас не было речи об именах собственных. Однако в некоторых особенных случаях индивидуальные мыслительные единицы могут оказаться элементами понятийных систем и, следовательно, знаки для их обозначения будут уже именами собственными. Тем не менее, они должны расцениваться как наименования специальных узуальных смыслов терминосистем.

Это бывает, когда в самой объективной действительности прообразы индивидуальных образов системно взаимосвязаны: будучи индивидными, образуют объективную целостность. Так, если объектом познания является какая-либо географическая область, скажем, остров, то все его горы и холмы, леса и поля, реки и долины, заливы и мысы окажутся системно взаимосвязанными.

Совокупность этих наименований терминируемых понятий является терминосистемой, ибо эти понятия должны иметь и классификацию, и дефиниции.

\84\

Но поскольку в подобных системах велика роль стихийно сложившихся наименований, то системность их наименее очевидна, что даёт основания видеть в них простые перечни и относить их к “номенклатурам”.

Практически все такие наименования будут именами со значением, но значением собственным. В подобных терминосистемах незначащие имена очень широко используются, хотя выбор имён зависит от истории народа и от типа языка.

Казалось бы, в случае имён собственных в терминосистемах знаки дают по традиции. Например, город Москва назван был по названию местности, данному нерусскими племенами.

Однако, если вспомнить современное бурное строительство и необходимость давать объектам узуальные названия, то окажется, что и в случае имён собственных мы встретимся с теми же проблемами выбора принципов наименования, что и в случае выбора знаков терминированных понятийных систем, состоящих из родовидовых образов.

Имена собственные могут использоваться и в качестве наименований дефинитивного типа: закон Архимеда, кёльнская вода и т.п. Поскольку при этом отражается не сущностная, а прагматически важная черта терминируемого содержания, то чаще всего имена собственные используют в качестве номенклатурных наименований.

\85\

Глава VI. Проблема упорядочения стихийно сложивщихся терминолектов

1. Этапы упорядочения номенклатурной части терминолекта

Как ранее было показано, лексема становится термином благодаря тому, что приобретает специальный смысл, раскрываемый дефиницией. Однако, терминолект может существовать и в таком состоянии, когда ни единицы “логоса”, ни единицы “лексиса”не имеют никаких дефиниций.

Стадии дефиниции и классификации этих стихийно сложившихся единиц не превращают определённые наименования в термины, а лишь помогают вскрыть, Эксплицировать внутренние характеристики и сеть отношений между этими единицами.

Чем выше степень эксплицированности понятийного содержания, тем совершеннее может быть его дефиниция, тем объективнее окажется классификация дефинируемых понятий как единиц “логоса”, то есть как единиц поля специальных узуальных смыслов.

Эксплицированность имманентных и реляционных внутрисущностных характеристик этих смыслов создаёт базу для оценки степени дефинитивности термина, то есть степени соответствия внутренней формы единицы “лексиса”специальному узуальному смыслу, то есть “логосу” термина.

Не исключены ситуации, когда сначала разрабатывается подробная классификация, а потом разрабатывают дефиниции для каждого понятия, и лишь после этого подбирают наименования для таких понятий. В этом случае максимально облегчается проблема подбора лексических средств терминолекта.

На практике такие случаи создания терминосистем встречаются как редкое исключение, в то время как стихийное возникновение “терминологии”является правилом. Основная работа терминологов-практиков заключается поэтому в экспликации стихийно сложившихся терминолектов в конкретных отраслях, в доведении их до уровня терминосистем.

\86\

Очевидным этапом усовершенствования “терминологий”обычно представляется этап упорядочения явных недостатков номинации, устранение омонимии, лексических дублетов, громоздких наименований, неоправданных заимствований иностранных слов, калькирования и т.п.

Затем специалистами осознаётся потребность в разработке дефиниций понятий, тогда как проблема их классификации нередко в явном виде даже не ставится, особенно если работа осуществляется силами лингвистов. Редко обсуждается вопрос о том, какие из единиц стихийно сложившейся “терминологии”являются собственно терминами, а какие —номенами.

И только некоторые терминологи сознательно переключают внимание на этапы и стадии экспликации и совершенствования принципов классификации, дефиниции и номинации.

Такой подход представляется наиболее продуктивным, и в данном разделе мы излагаем лишь некоторые уточнения приёмов такой работы и пытаемся ответить на ряд дополнительных вопросов, которые не затронуты в известных терминоведческих исследованиях.

Напомним, во-первых, что этапы дефиниции и классификации нельзя полностью отрывать от этапа номинации, и, во-вторых, что внутри каждого из этапов нужно выделять отдельные стадии и определённым образом чередовать их между собой. Стадии номинации, классификации и дефиниции предлагается назвать предварительной, промежуточной и практически окончательной.

Работа должна начинаться с предварительной номинации, заключающейся в выявлении всех тех наименований, которые уже используют специалисты. Далее должна следовать стадия предварительной дефиниции, главная задача которой в том, чтобы как можно более полно выявить те представления о специальных смыслах, которыми руководствуются специалисты данной дисциплины, независимо от того, в какой мере они сами отдают себе в этом отчёт.

\87\

Материалы этапа предварительных дефиниций превращаются в базу для перехода к стадии предварительной классификации выявленных единиц поля терминированных понятий.

Предварительная классификация превращается, в свою очередь, в основу для проведения стадии промежуточной дефиниции терминов, то есть стадии уточнения дефиниций на основе картины связи между предварительно классифицированными понятиями, причём этот этап должен быть ориентирован на выявление системы понятий данной отрасли, рассматриваемых с точки зрения функциональных запросов той надсистемы, в которой рассматриваемая подсистема сформировалась.

Сначала желательно проводить работу по упорядочению “терминологии” в узком смысле, то есть системы терминируемых понятий как отражения сущностных характристик компонентов системы:

- уже на промежуточных стадиях начинается отделение терминов от номенов;
- после этого открывается возможность внести соответствующие поправки во внутрисущностную классификацию единиц “логоса”собственно понятийного ядра и превратить её в классификацию промежуточную; 
- на стадии промежуточной классификации должны быть найдены её принципы, соответствующие природе понятий и позволяющие перейти к очередному внесению поправок в дефиниции, превращающих их из промежуточных в практически окончательные.
- на этой стадии должны быть полностью осознаны и временно исключены из рассмотрения все наименования, дефиниции и элементы классификации, которые связаны с запросом не внутренней, а внешних систем.
- терминолог может внести поправки в промежуточную классификацию, доводя её до практически окончательной. Она уже будет иметь отношение только к “терминологии”данной отрасли, а не к её номенклатурам.

На этом этапе дефиниция понятий должна служить средством раскрытия сущеностных характеристик дефинируемых понятий. Классификация понятий, в отличие от дефиниций, отражает взаимоотношения между понятиями и их значимостные реляционные характеристики, причём также при выбранной глубине детальности этих характеристик. На стадии окончательной дефиниции внутрисистемные характеристики понятий должны иметь одинаковый уровень детальности.

\88\

После завершения сущностной дефиниции и классификации собственно терминов появляется возможность дать полный перечень понятий, которые должны иметь наименования в терминосистеме.

Это даёт возможность перейти к стадии промежуточной номинации понятий. Результатом этой стадии является установление перечня тех понятий, которые ещё не имеют наименований, и тех понятий, которые имеют дубликаты наименований.

На этой же стадии удаётся обнаружить омонимичные наименования, оценить состав простых и сложных наименований, определить, какие из наименований могут быть рекомендованы для использования, а какие требуют первоочередного пересмотра. Могут быть предложены и недостающие наименования.

После выполнения стадии промежуточной номинации можно говорить о полноте и безызбыточности системы наименований терминолекта.

Окончательная стадия заключается в разработке такой системы наименований понятий, которая, удовлетворяя всем требованиям (краткость, отсутствие ложно ориентирующих наименований и т.п.), состоит из лексем, внутренняя форма которых делает их терминолексемами дефинитного типа, а отношения между характеристиками внешней формы терминов по возможности аналогичны отношениям между терминированными понятиями.

Мы сознательно говорим здесь о практической окончательности этого именно этапа работ, поскольку система терминируемых понятий находится в непрерывном развитии, и система дефиниций нуждается в регулярном пересмотре.

\89\

Чем тщательнее проведён этап упорядочения стихийно сложившейся “терминологии”, тем более мы убеждаемся в том, что разные стихийные “терминологии”одной и той же отрасли должны в конечном счёте дать одну и ту же систему понятий, близкие их классификации, дефиниции и способы наименования. И это произойдёт потому что эксплицируется система сущностных знаний.

Если отрасль сложилась, то система понятий этой отрасли является единственной. Поэтому в идеале единственной должна быть и “терминология”.

2. Номенклатурные аспекты упорядочения терминолекта и проблема интеграции терминосистем

Этап упорядочения той части стихийно сложившегося терминолекта, которая опираюется на классификацию элементов знания отрасли науки или техники не на прагматических, а на сущностных основаниях (классификация “по физической сущности”, как говорит С.Д. Лотте), помогает осознать границы этой отрасли, раскрывает систему понятий, без которых отрасль не могла бы функционировать.

Опора на принципы системологии позволяет выделить в “терминологии”нативное ядро, то есть те понятия, которые сформировались в недрах данной системы специально для удовлетворения её функциональных запросов, в ней приобрели свою сущность.

Следовательно, будет вскрыто, что остальные понятия не нативны, и это заставит терминолога искать те внешние системы, в которых сложилась прагматическая ориентация той или иной группы понятий, функционально важных для отрасли.

\90\

В этом случае удаётся понять, какая часть сущности этих объектов утилизируется в рассматриваемой отрасли, а какая сформировалась под влиянием запросов лишь той внешней системы, из которой объект втянут в данную отрасль.

Поскольку такое втягивание является мотивированным прагматически, то наименование понятия и его дефиниция должны быть отнесены к числу номенклатурных. У такого объекта и элемента знания о нём должно быть, кроме номенклатурного, и сущностное определение, но установить его можно лишь тогда, когда будет упорядочена сущностная классификация внешней системы, в которой сформировался объект, втянутый в отрасль в процессе его адопции.

Соответственно могут быть выделены те внешние системы, в которые втянуты объекты, нативные для отрасли, в ней сформировавшие свою сущность. Отражёные в понятиях отрасли, терминолект которой упорядочивается, такие объекты окажутся основными для выработки терминов этой отрасли, но как объекты внешних систем они должны получить иные определения, входящие в систему номенклатурных единц данной отрасли, с учётом прагматических запросов этих внешних систем.

Такой подход позволяет конкретизировать отношения между “терминологией”и “номенклатурой”в той отрасли, терминолект которой упорядочивается, строго описать связи терминолектов смежных отраслей, определить, по отношению к какой из них определённый элемент знания должен послужить основой выработки термина и по отношению к какой внешней отрасли он может выступать лишь как объект номенклатурной деятельности.

Снова становится очевидным, что понятие о любом объекте может входить в нативное ядро лишь единственной системы и поэтому может быть содержанием лишь единственного термина, но, под влиянием тех или иных прагматических задач, может втягиваться в разнообразные внешние системы понятий и быть элементом многих “номенклатур”, имеет много определений.

На высоком уровне упорядоченности терминолекта терминологическое упорядочение должно быть первичным по отношению к номенклатурному. В неупорядоченном терминолекте значительная часть наименований кажется дублирующей, так как один и тот же элемент знания может иметь несколько “номенов”.

\91\

Обратимся к весьма показательному примеру упорядочения терминолекта в области исследования дефектов фотографических и фильмовых материалов.

Тот факт, что упорядочение начато с установления состава понятий по “физической сущности”, свидетельствует о том, что в качестве начального выбран этап упорядочения номенклатурной, то есть собственно терминологической части терминолекта.

Классификация оказалась чисто родовидовой, что свидетельствует о слабой степени связанности дефектов в такую систему, где большую роль играют отношения “часть-целое”. Перед нами классификация компонентов, представляющих единственный ярус партитивной классификации.

Резкое расхождение между числом наименований в предварительном словнике и в окончательном объясняется не только наличием истинных дублетов, но и тем, что значительная доля этих наименований отражает номенклатурные аспекты рассмотрения фотографических дефектов.

Если работа будет продолжена и при этом сознательно будет поставлена задача выяснить, какие “номенклатуры”надстроены над данной “термнологией”, то многие из “ложных”наименований окажутся нужными, хотя и вторичными по отношению к упорядоченному “термину”.

Примером вторичных номенклатурных наименований могут служить названия дефектов по месту их образования в технологическом процессе производства плёнки. Наличие таких “номенов”прагматически значимо для технолога, который уже по названию дефекта знает, в каком технологическом звене находится причина дефекта.

Однако, поскольку в упомянутой статье не затрагивается вопрос о различии “терминлогии” и “номенклатуры”, то понятно, почему исходные наименования, указывающие на место образования дефекта, причины и т.п., просто включаются в число нерекомендуемых, тогда как практикам наименования этого типа часто кажутся более “точными”, чем наименования собственно терминов, отражающих сущностные характеристики дефекта.

Если работа по упорядочению стихийно сложившегося терминолекта проведена, открывается путь для экспликации вхождения систем в надсистемы для осознания функций систем, входящих в одну надсистему, и, следовательно, для осознания сущностных отношений между системами.

Этот этап работы позволяет внести уточнения в понимание сущности компонентов в каждой из систем, уточнить дефиницию и номинацию понятий всех этих систем. Такой результат, ценный сам по себе, делает практически разрешимой задачу рассмотрения терминолектов, которые могли складываться независимо и казались несовместимыми в одинаковом масштабе деятельности, в содержательном отношении друг к другу.

Использование системологических представлений на этапе соотнесения упорядоченных терминолектов оказывается этапом интегрирования частных терминолектов в единый терминолект взаимодействующих отраслей науки и техники. Этот процесс на ещё более высоких уровнях интегрирования может быть продолжен и развит.

Потребность терминоведения в проведении такой интеграционной работы велика. Создаются специальные технические средства по организации общегосударственных и междисциплинарных интегрированных терминологических служб, однако затрачиваемые средства не всегда оправдывают полученные результаты.

И одной из главных причин этого является недостаточная теоретическая разработанность общих понятий терминоведения и, тем более, принципов интеграции терминолектов, то есть терминосистем и “номенклатур”. Хотелось бы надеяться, что данное исследование будет содействовать решению названных проблем.

\93\

Глава VII. Принципы и условия терминологического заимствования

1. Непременные условия осуществимости терминологического заимствования

1.1. Первое условие: эксплицируемость заимствуемой “терминологии”

Одно из условий является тривиальным. Упомянем его лишь для полноты перечня. В стране, откуда опыт заимствуют, он реально существует по крайней мере имплицитно, в знаниях и навыках специалистов в соответствующей отрасли, то есть хотя бы в форме стихийно сложившейся “терминологии”.

Лучше, если этот опыт уже эксплицирован в форме терминосистемы и её “номенклатур”. Без наличия объекта заимствования отпадает вопрос и о принципах заимствования. В дальнейшем мы будем иметь в виду, что названное тривиальное условие соблюдено.

Теперь, переходя к условиям, без которых управляемое и ускоренное терминологическое заимствование невозможно, уточним, в каких случаях в этом ускорении практически нет необходимости.

Когда периоды становления отрасли измеряются десятилетиями и даже веками, стихийно складывающаяся “терминология”и без вмешательства терминологов оказывается совершенной.

\94\

Аналогичная ситуация возможна и в процессе заимствования. Если один народ десятилетиями и веками находится во взаимодействии с другим и постепенно заимствует у него определённый опыт, то это приводит к заимствованию “терминологии”как на уровне “логоса”, так и на уровне “лексиса”.

Заимствование проходит либо путём освоения иноязычных лексем, либо хотя и на базе родного языка, но с широким использованием аналогичных построений во внутренней форме калькированием чужих моделй и принципов намёка на единицы “логоса”. Следовательно ни о каких принципах заимствования говорить здесь ещё нельзя, ибо протекает этот процесс также стихийно. 

После сделанных оговорок мы можем перейти непосредственно к вопросу об условиях терминологического заимствования в развивающихся странах, нуждающихся в ускорении процесса и в сознательном управлении этим процессом.

Рассмотрим сначала ситуацию такую, что опыт существует лишь в форме стихийно сложившейся “терминологии”, на представленной никакой специальной документацией. В такой “терминологии”не описан полный состав понятий, не вычленено её собственное терминологическое ядро, не установлен состав “номенклатур”, не систематизированы дефиниции терминов и номенов, не разграничены уровни специального и общего “логоса”и т.д.

Поэтому “терминология”, насколько бы она ни была объективно совершенна, насколько глубоким ни был бы стоящий за нею профессиональный опыт, всё это совершенство существует лишь на уровне профессионального подсознания. 

\95\

На сознательном уровне степень совершенства проверена здесь быть не может и понять “устройство”этой “терминологии”за очень короткое время невозможно, подобно тому, как невозможно за короткое время научиться пользоваться сложной машиной, как бы ни была она совершенна, если нет ни перечня деталей, ни схем их взаимодействия, ни инструкции по эксплуатации.

Сказанное позволяет сформулировать первое условие заимствования: если заимствование должно быть осуществлено за небольшое число лет, то объект заимствования должен быть представлен в осознанном виде, имеющем всю сопроводительную справочную документацию: перечень дефиниций терминируемых понятий, классификацию понятий, перечень наименований понятий, пояснение использованных принципов соотнесения их с понятийным терминологическим содержанием.

1.2. Второе условие: предшествование терминологического заимствования зимствованию конкретных “терминологий”

Допустим, что заимствуемая “терминология”уже эксплицирована, упорядочена, оснащена сопроводительной документацией. Является ли соблюдение этих условий гарантией того, что широкие круги специалистов развивающейся страны, заинтересованные в освоении опыта, смогут это сделать?

По-видимому ещё нет. Во-первых, потому, что наименования терминов будут непонятны, если они не знают языка страны, из которой заимствуется “терминология”. Невозможно будет воспользоваться и сопроводительной документацией.

\96\

Однако есть вполне реальный естественный путь преодоления этой трудности: всю документацию можно перевести на язык заимствующей страны. В этом случае знание языков потребуется лишь от смешанной группы переводчиков. Но и этим препятствия не исчерпываются.

В данном случае речь идёт о переводе не художественной литературы или текстов массовой коммуникации, а об узкоспециальном описании специфического интеллектуального объекта —а именно, о документации к “терминологии”профессиональной отрасли.

Для перевода такого описания, как и для перевода сопроводительной документации к машине или к технологическому процессу, нельзя привлечь человека, просто хорошо знающего соответствующую пару языков. Переводчик должен быть либо сам специалистом в соответствующей области, либо работать в тесном контакте со специалистом.

Должно быть ясно, что имеется в виду прежде всего не специализация в той области, “терминология”которой переводится, а специализация в области терминоведения, поскольку речь идёт о специфической деятельности —об управлении процессами терминологического заимствования.

Делать перевод даже эксплицированной, упорядоченной “терминологии” можно только в тесном контакте с терминоведом (а ещё лучше, если сам переводчик является терминоведом). И уже терминовед должен привлекать к работе специалиста соответствующей отрасли, причём если эта отрасль ещё только внедряется в определённой развивающейся стране, то такого специалиста придётся привлекать из той страны, “терминоогия”которой заимствуется.

Так мы переходим к формулировке второго условия заимствования: ускоренное заимствование иностранного терминологичекого опыта возможно лишь при условии, что предварительно заимствован передовой терминоведческий опыт, то есть если подготовлена хотя бы небольшая группа терминоведов из представителей развивающейся страны.

\97\

Заимствование развивающимися странами конкретных терминологий из любой страны должно начинаться с заимствования русского терминологического опыта. 

1.3. Третье условие: предшествование эксплицированности терминоведения экспликации иных форм терминологического опыта

С осознанием терминоведения как важной дисциплины откроется возможность готовить соответствующих специалистов и организовывать постоянную службу управления процессом терминологического заимствования.

Начать организацию этой службы естественней всего с перевода соответствующей терминоведческой литературы на язык заимствующей развивающейся страны, и на этом этапе развития терминологической службы наиболее благоприятным будет такое положение, когда и перевод, и дальнейшую работу по терминологическому заимствованию смогут вести специалисты, получившие лексикологическую подготовку в СССР, знающие русский язык.

Они и смогут подготовить нужное число терминологов в своей стране, на базе родного языка. Тогда откроется возможность планомерной работы по управлению процессом терминологического заимствования.

2. Принципы заимствования эксплицированной “терминологии”

2.1. Принципы заимствования “логоса”“терминологии”

Рассмотрим ситуацию, когда налицо все три условия:

• есть страна, в которой терминоведение доведено до уровня эксплицированности; составлены переведённые на язык страны пособия по русскому терминоведению;
• эксплицированный терминоведческий опыт освоен представителями развивающейся страны;
• в ускоренном заимствовании нуждается “терминология”такой отрасли, которая в стране, передающей терминлогический опыт, уже упорядочена, то есть содержит всю терминологическую документацию, в том числе классификацию терминированных понятий, систему их дефиниций, словник наменований с содержанием именованных понятий собственно терминологического ядра “терминологии”и, наконец, содержит все аналогичные данные по каждой из “номенклатур”, связанных с терминологическим ядром.

\98\

Не все перечисленные компоненты имеют для развивающейся страны (планеты) одинаковую значимость. Первоочередному освоению подлежит “терминология”в узком смысле, то есть терминологическое ядро, система понятий отрасли, отражающая сущность объектов и явлений этой отрасли.

Заимствование должно начаться с перевода системы дефиниций терминированный понятий отрасли, но на первых стадиях заимствования эти понятия должны иметь обозначение —хотя бы номера, которые им приписаны в заимствуемой документации.

Осознание сути терминированных понятий после перевода их дефиниций на язык заимствующей страны позволит осмыслить и перевести схему классификации этих понятий, пока ещё не имеющих переводных наименований.

На этом этапе на язык заимствующей страны оказывается переведённой вся информация о единицах уровня “логоса”ядра заимствемой терминологии. Лишь после этого целесообразно приступить к разработке единиц уровня “лексиса”.

Эта часть работы опирается на заимствование лишь общетерминоведческого опыта, на знание лишь универсальных принципов выбора вариантов соотнесения возможностей лексики общенародного языка с понятийными единицами упорядоченной терминосистемы.

2.2. Принципы разработки “лексиса”заимствованной “терминологии”

Важнейшими являются: принцип дефинитивности и принцип краткости термина, принцип оптимального соотнесения между этими двумя противоречивыми свойствами термина. Третье требование, с которым терминолог должен считаться во время упорядочения стихийно сложившейся терминологии, —требование сохранения наименований, прочно вошедших в практику, даже если они противоречат принципу дефинитивности и краткости. В случае заимствования в развивающихся странах “на пустом месте”принцип практической роли не играет.

\99\

В этом отношении заимствующая сторона находится даже в более выигрышном положении, чем страна, опыт которой заимствуется: при выборе наименований рекомендации общего терминоведения могут быть реализованы более последовательно.

Что касается вопроса о том, откуда следует черпать лексемы для наименования понятий:

- использовать ли слова родного языка,
- использовать ли слова древнего классического языка,
- использовать ли слова иностранные,
- калькировать ли их,
- использовать ли слова сложные или простые

все эти вопросы терминоведы могут решать совершенно самостоятельно, исходя из общекультурных традиций страны и типологических особенностей родного языка.

Такая независимость не грозит утратой однозначного соответствия терминов заимствуемой “терминологии”и “термиинологии”, разработанной после заимствования: они тождественны на уровне “логоса”: соответствующие термины занимают одно и то же место в классификации терминируемых понятий и иемют тождественные по содержанию дефиниции, хотя и записанные на разных языках.

Для удобства можно сохранить единую нумерацию терминируемых понятий в соответственных “терминологиях”, в их докментации на обоих языках.

2.3. Принципы заимствования “номенклатур”“терминологии”

Поскольку мы рассматриваем ситуацию заимствования при условии, что заимствуемая “терминология”упорядочена, снабжена всей необходимой документацией, то тогда в этой документации уже даны все сведения не только о “терминологии”(понятиях как отражениях сущности объектов отрасли), но и сведения о “номенклатурах”.

\100\

Каждая из “номенклатур”заимствуемой “терминологии”будет отличаться от терминологического ядра тем, что и классификации, и дефиниции единиц “логоса”номенов будут отражать не сущностные, а прагматически значимые характеристики единиц “логоса”.

Если номинация в “номенклатуре”упорядочена таким образом, что относится к числу “правильно ориентирующих”, то эта прагматичность отразится и на содержании лексем, выступающих в качестве единиц “лексиса”“номенклатуры”.

Работа по заимствованию “номенклатур”, после того как заимствовано терминологическое ядро, является повторением уже рассмотренных этапов. И лишь один специфический момент должен быть учтён: если терминологическое ядро должно быть приспособлено к нормам заимствующего языка обязательно, то к номенклатурам подход должен быть дифференцированный.

Дело в том, что некоторые из внешних систем могут вообще отсутствовать в практике и культуре заимствующей страны и поэтому не требовать особых наименований, классификации и дефиниций. Например, одно и то же промышленное сырьё в СССР может иметь несколько номенклатурных разновидностей, в зависимости от того, в каком месте страны оно добывается.

Но если в развивающейся стране аналогичное предприятие будет работать на местном сырье, то соответствующую систему номенов заимствовать нет необходимости.

Ясно, что после заимствования “терминологии”специалистам развивающейся страны может потребоваться такая “номенклатура”к терминологическому ядру, которой не было ассоциировано в исходной “терминологии”.

\101\

Эту “номенклатуру”терминоведы развивающейся страны смогут разработать самостоятельно, главным образом, на основе общих принципов, освоенных их терминоведами при заимствовании только терминоведческого опыта.

3. Принципы заимствования “терминологий”в осложнённых условиях и следствия терминологического заимствования

3.1. Принцип заимствования неэксплицированной “терминологии”

Если есть страна, где терминоведческий опыт высок и эксплицирован, то при этом условии могут быть подготовлены терминологи, способные руководить процессом ускоренного заимствования иностранного терминологического опыта.

Любую конкретную “терминологию” РС может быстро заимствовать, привлекая соответствующих переводчиков, а также консультантов из соответствующей ОНТ. Но если в стране-доноре нужный опыт хотя и высок, но ещё не эксплицирован, то процесс заимствования будет осложнён. Работу по упорядочению стихийно сложившейся “терминологии”терминоведы РС будут вынужденны взять на себя.

Им известны все приёмы и этапы упорядочения стихийно сложившихся терминологий:

• предварительная классификация,
• промежуточная классификация,
• окончательная классификация,
• дефиниция,
• номинация,
• разграничение терминов и номенов,
• установление списка ассоциированных номенклатур и т.д.

В этом случае терминоведы из РС должны будут освоить соответствующую литературу и весь ещё не эксплицированный опыт.

\102\

Им понадобится вступить в непосредственный контакт со специалистами соответствующей ОНТ —носителями имплицитных терминологических знаний, чтобы собрать материал для словника и предварительных дефиниций. Потребуются эти контакты и на последующих этапах. В этом случае время освоения удлиннится. Важно то, что и в таких условиях заимствование всё-таки оказывается принципиально возможным.

Русский терминоведческий опыт и уровень его эксплицированности и теоертической осмысленности является самым высоким в мире. Это не значит, что если терминологический опыт какой-либо ОНТ в СССР очень высок, то терминологический опыт именно этой отрасли упорядочен и эксплицирован русскими терминоведами.

При заимствовании русского терминоведческого опыта терминоведы развивающейся страны могут встретиться с необходимостью экспликации этого опыта. Но после заимствования терминоведческого опыта проблема ускоренного заимствования терминологического опыта оказывается принципиально разрешимой, независимо от того, на базе какого языка и в какой стране он сформировался.

После того как “терминология”будет эксплицирована в развивающейся стране и получит документацию, хотя бы в системе дефиниций, процесс заимствования начнёт осущетсвляться уже рассмотренным порядком.

\103\

3.2. Принцип заимствования недоэксплицированной “терминологии”

Факт эксплицированности заимствуемой “терминологии”указывает как на наличие классификации элементов “логоса”понятийного ядра, так и наличие классификаций элементов “логоса”каждой из “номенклатур”.

Однако классификация элементов может основываться на принципах выявления их субстанциальных или структурных характеристик, с разграничением базисных и надстроечных единиц или без такого разграничения, с последовательно проводимым принципом увязывания родовидовой классификации с партитивной, либо без и т.д.

Иными словами, классификация может быть построена на многих основаниях. Каждая разновидность оснований при этом будет давать информацию о той или иной части характеристик элементов. И только системная классификация синтезирует все характеристики и позволяет понять сущность объектов и явлений ОНТ, для которой строится классификация, и внешних систем, для которых строятся “номенклатуры”этой отрасли.

Если заимствуемая “терминология” эксплицирована, то перед тем, как начать разрабатывать “терминологию”на базе языка развивающейся страны, терминоведы должны оценить уровень эксплицированности заимствуемой “терминологии”и определить, насколько близка классификация к системной.

Чем она ближе к системной, тем выше гарантия того, что в дефинициях терминов и номенов отражены наиболее важные характеристики единиц “логоса”и тем больше возможностей добиться дефинитивности терминов и номенов.

Если квалификация терминоведов заимствующей стороны высока, то они могут сначала повысить уровень системности классификаций в заимствуемой “терминологии”, внести уточнения , в частности, в ситему дефиниций терминов и номенов, и лишь после этого переходить к переводу так уточнённой документации.

Терминоведы развивающейся страны могут доэксплицировать, доупорядочить заимствуемую “терминологию”отрасли на базе родного языка. Ситуация может быть и такой, что работу по упорядочению терминологи развивающейся страны берут полностью на себя.

Следовательно, они должны будут сначала разработать документацию терминологии на языке той страны, опыт которой заимствуется. И лишь создав упорядоченную “терминологию”, представив к ней всю докумцию на исходном языке, могут приступить к адаптации эксплицированного опыта к нуждам своей страны на своём языке.

Для терминоведа заимствующей страны второстепенным будет лишь вопрос об оптимальных средствах номинации дефинированных элементов, так как он связан с особенностями лексики страны, откуда “терминология”заимствуется.

Но зато после перевода на родной язык терминоведы должны будут направить свои главные усилия на выбор лексических средств с учётом особенностей родного языка.

{V: Тут-то нас и настигает “морской паром для перевозки железнодорожных вагонов и составов...” Очаровательная встреча и беседа с Эльвирой в стоящей (55мин.) электричке под Кубинкой!}

\104\

3.3. Некоторые следствия терминологического заимствования

Главным следствием организации управления процессом заимствования явится то, что резко возрастает скрость приобретения опыта и возрастает качество “терминологий”. Ради этого, собственно, и должна проводиться работа.

Ещё одним следствием является возникновение дополнительного стимула для повышения интенсивности терминоведческой работы в нашей стране.

\105\

Далее, естественно, возрастает уровень научности терминоведческой деятельности. Несколько парадоксальным покажется такое следствие, как более высокий уровень упорядоченности “терминологий”в заимствовавшей стране, чем в стране, где соответствующий опыт сложился.

Дело в том, что даже при высоком уровне эксплицированности заимствуемой “терминологии”терминоведы в развивающейся стране не связаны необходимостью сохранения традционно сложившихся средств наименования, так как в развивающейся стране таких традиций в этой области пока нет.

\106\

Даже аспекты номинации исходной “терминологии”у терминоведов развивающейся страны окажутся более глубоко осмысленными, так как классификация единиц содержания терминов и номенов покажет, какие из этих единиц не имеют в исходной “терминологии”наименований, какие из них омонимичны и т.д., а разработанная система дефиниций сделает ясным, с каким содержанием желательно выбрать лексему для наименования элемента специального “логоса”.

У специалистов страны, откуда опыт заимствуется, такой терминоведческой информации не будет. Из сказанного вытекает ещё одно следствие: передача русского терминоведческого опыта развивающимся странам открывает и пути “обратного терминоведческого заимствования”благодаря тому, что русский терминоведческий опыт, воспринятый терминоведами развивающихся стран, получит более широкое поле практических приложений.

{V: Чтобы было ясно, что это всё говорится Мельниковым не из “общих соображений”, укажем на то, что Геннадий Прокопиевич руководил в РУДН иностранными аспирантами. И они у него защищали диссертации. И много диссертаций. При этом Г.П. вёл с ними работу одновременно на русском и на языке страны аспиранта. Когда поступал новый аспирант, Г.П. быстро осваивал язык его страны. Всего же он знал их около полусотни.}

\107\

Возможность интегрирования частных “терминологий” в более общие, межотраслевые и т.д. вытекает из последовательно проводимого принципа общей системологии —принципа разграничения сущностных и внешнезначимых характеристик объектов и явлений ОНТ. Этот же принцип позволяет выявить объективные критерии границ “терминологии” и “номенклатур”, так что не только термины, но и номены могут интегрироваться в терминосистемы всё более высокого уровня.

Литература

Мельников Г.П. Лекции по системной типологии языков. М. РУДН, 1982